Восьмой троп почерпнут скептиками из относительности вещей, он, следовательно, представляет собою всеобщий троп о соотношениях.

Девятым тропом является довод, основанный на том, что вещи встречаются редко или часто, а это также изменяет суждение о вещах.

Десятый троп касается преимущественно области этического и относится к нравам, обычаям и законам.

Очень близко к учению скептиков стояли представители Новой академии, начиная с Аркесилая и его последователей.

Аркесилай родился в эолийском городе Питане в 318 г. до Р. X. и был современником Эпикура и Зенона. Хотя он первоначально принадлежал к старой академии, однако дух времени и прогрессирующее развитие философии уже больше не позволяли держаться простоты платоновской манеры. Обладая значительным состоянием, Аркесилай всецело посвятил себя изучению тех предметов, которые требовались для законченного образования благородного грека: красноречия, поэзии, музыки, математики и т, д. Он приехал в Афины главным образом, чтобы упражняться в красноречии, познакомился там с философией, и с тех пор посвятил свою жизнь исключительно ей. Он общался также и с Теофрастом, Зеноном, и древнегреческие авторы спорят между собою по вопросу о том, был ли он или не был слушателем Пиррона. В конце концов Аркесилай занял кафедру в академии и стал, таким образом, преемником Платона. Это свое дело он продолжал, пожиная похвалы и славу, до своей смерти, которая последовала на семьдесят четвертом году его жизни в 244 г. до Р. X.

Основные моменты философского учения Аркесилая сохранились для нас благодаря Цицерону. Учение это представляет собой диалектику, направленную против стоицизма, на спор с которым Аркесилай потратил много сил. Вывод, к которому приходит эта диалектика Аркесилай выразил следующим образом: «Мудрец должен удерживаться от одобрения или согласия». Более определенное развитие учения Аркесилая, сохранившееся для нас в противопоставлении учению стоиков, дает Секст Эмпирик: «Аркесилай в противоположность стоикам утверждал, что все непостижимо». Основное возражение Аркесилая против стоиков формулировалось следующим образом: «Мыслимое нами представление не является критерием, позволяющим различать между наукой и мнением, ибо оно встречается либо у мудрецов, либо у глупцов, но у первого оно является наукой, у второго – мнением. Если оно вне них ничего не представляет собою, то на его долю остается лишь пустое название». Знание именно есть вообще, согласно стоикам, развитое сознание, исходящее из оснований; но, говорит Аркесилай, эти основания, как мыслимое нами представление, такие же мысли, какие мы находим и у глупца. Они, следовательно, действительно являются тем конкретным, господствующим, которое составляет главное содержание нашего сознания, но не доказано, что это содержание является истинным. Таким образом, эта средина как являющаяся судьей между разумом и мнением составляет достояние как глупца, так и мудреца, может быть столь же заблуждением, сколь и истиной. Мудрец и глупец обладают, следовательно, одним и тем же критерием, и, однако, они по учению стоиков отличаются друг от друга в отношении истины.

Далее Аркесилай говорит: «Если постижение есть согласие с мыслимым нами представлением, то оно не существует. Ибо, во-первых, это согласие относится к основаниям, а не к представлениям, так как это согласие находит место именно лишь по отношению к аксиомам». Вообще мышление может находить себя соответствующим лишь некоей мысли, только в ней оно находит себя. Таким образом, только всеобщая аксиома способна выразить такое согласие, ибо лишь подобного рода абстрактные основоположения есть непосредственно чистые мысли. Аркесилай, следовательно, выдвигает против стоиков возражение, что их принцип содержит в себе противоречие, так как мыслимое нами представление есть, согласно им, мышление чего-то другого, между тем как мышление может мыслить лишь само себя. Но если вещи есть нечто другое, чем «я», то каким же образом я могу доходить до вещей? Одно находится по сю сторону, а другое – по ту сторону; субъективное и объективное не могут доходить друг до друга. Из этого Аркесилай делает именно тот вывод, что мудрец должен удерживать свое согласие, т. е. это не означает, что мудрец не должен мыслить, а лишь означает, что он не должен рассматривать мыслимое им как нечто истинное. «Ибо, так как ничто не постижимо, то он, соглашаясь с чем-то, будет соглашаться с непостижимым. Так как такое согласие есть мнение, то уделом мудреца будет лишь мнение». Цицерон выражает это следующим образом: «Ни ложное, ни истинное не могли бы быть познаны, если бы последнее было как раз таким, как и первое».

Относительно практического поведения Аркесилай говорит: «Но так как нельзя устраивать свою жизнь без критерия истинного и ложного, и цель жизни, счастье, может быть определена лишь посредством таких оснований, то мудрец не будет воздерживаться от одобрения по отношению всего на свете, а будет руководствоваться вероятностью в своем суждении о том, что ему нужно делать и чего не нужно делать». (Гегель «Лекции по истории философии»; 1; 2; С – D).

Феокрит

Расцвет классической греческой поэзии приходится на VI – начало V вв. до Р.Х. Вторая половина V и весь IV в. до Р.Х. – время, когда поэзия процветала только в драматических формах. Проза – философская, ораторская и историческая – безусловно занимали в это время господствующее положение. Новый расцвет поэзии начался в III в. до Р.Х., после восточного похода Александра Македонского и образования крупных эллинистических государств, прежде всего в Сирии и Египте. Крупнейшим центром эллинистической культуры сделалась в это время молодая столица Египта – город Александрия. Все великие поэты той эпохи были так или иначе связаны с ней.

Самый выдающийся поэтический талант александрийского направления Феокрит родился около 305 г. до Р.Х. Он был уроженцем Сиракуз, но деятельность его протекала в различных частях эллинистического мира, в том числе и в Александрии, при дворе Птолемея Филадельфа. Все то новое, что принесла с собой эллинистическая литература: чувствительное восприятие природы, поэзию любовной тоски, тягу к интимному, малому и обыденному, внимание к деталям быта и незначительным людям, – все это получило в лице Феокрита поэтического выразителя, умеющего сочетать рельефность изображения с музыкальным лиризмом.

Главным вкладом Феокрита в мировую культуру стало создание поэтического жанра идиллии (в буквальном значении это слово значит «картинка», «песенка»). То специфическое значение изображения простой, тихой жизни, которое у нас связывается с этим термином, возникло гораздо позже, уже в новоевропейской литературе, но возникло именно в связи с тем, что таков преобладающий характер стихов Феокрита. Размеры их были различны. Так шутливая идиллия XIX содержит в себе всего несколько строк. Другие разрастаются до размеров маленьких поэм в сотню строк и более. Идиллия изначально была условным жанром. Реальные пастухи, грубые и невежественные, отнюдь не пользовались уважением в греческом обществе,