— Ну и прекрасно. Тогда не трогай там пока, пусть подживет. Я сейчас воды подам, нам должны были оставить. Вытрешь следы, чтобы не видно было, откуда кровь. А потом останутся сущие мелочи: смять кровать и позвать нашу свиту, чтобы успокоились и от нас, наконец-то отстали.

Сказано — сделано. Либуше осторожно обтерла мокрой тряпочкой ногу и снова не удержалась, чтобы не подколоть жениха.

— Как у тебя все складно выходит. Словно не в первый раз такое проделываешь.

— Ты что?! — Генрих сделал «страшные» глаза. — Я же впервые женат. Всю жизнь только тебя и ждал…

— Скажешь тоже! — Либуше едва подавила желание стукнуть наглеца. Но в последний момент удержалась от желания, недостойного Любецкой княжны.

— Скажу, — не стал отрицать принц. — Братьям было проще. К ним в спальню никто не ломился. Они просто выкидывали простынь и дальше творили, что хотели. Это нам с тобой не повезло: каждый чих — дело государственной важности.

— О, да… — Либуше вздохнула. — Как ты думаешь, они от меня теперь отстанут? Я среди людей быть привыкла, но чтобы даже ночевать не одной…

— Ну-у, как тебе сказать. — Генрих вздохнул. — Такого пристального надзора уже не будет. Раз уж свадьба состоялась честь честью, можно вздохнуть спокойно. Но охранять тебя будут. И свита тебе по должности положена, сама знаешь.

Под разговор он успел основательно повертеться на постели, сминая подушки и простыни. Потом встал, снял рубашку и бросил комом ее на постель. Снова надел, проверив предварительно, достаточно ли смята. Глядя на этот балаган, Либуше тоже подергала горловину сорочки и слегка растрепала волосы.

— Отлично! — Удостоилась она похвалы. — Теперь еще губы покусай, будто тебя долго целовали. И можно звать народ.

Народ появился, стоило Генриху приоткрыть дверь. Вряд ли они, конечно, все стояли в коридоре под дверью. Скорее, чинно угощались чаем и кофе в одной из ближних гостиных. Но Генрих мысленно порадовался, что, по примеру братьев, развесил амулеты от подслушивания. С них станется.

От торжественности момента сводило скулы, но от обоих молодоженов не укрылось, что близкие люди скрывали за официальными масками вполне искреннее беспокойство. В тревоге Либуше забыла о том, что еще недавно старалась избегать лишнего прикосновения жениха. И теперь стояла у разворошенной постели, пряча горящее лицо у Генриха на плече. Принц же, в свою очередь, напряженно ждал вердикта магов.

Первым, на правах гостя, выступил волхв. Сосредоточенно поводив руками над постелью, он некоторое время помолчал, а потом произнес: «Сим подтверждаю, что кровь на простыне действительно принадлежит княжне Либуше. Свадьба состоялась. И да будут боги мне свидетелями в сказанном!».

Следующе слово было за господином Торстеном. Королевский маг-целитель старательно поводил руками перед каждым из новобрачных. Метнув на Генриха пристальный взгляд, маг на миг позволил себе улыбнуться кончиком губ, после чего вынес свой вердикт. «Сим подтверждаю, что оба новобрачных пребывают в добром здравии и не подвергались зловредному магическому воздействию. И да будет Творец мне свидетелем в моих словах!»

После этого дамы из свиты торжественно перестелили постель и молодых, наконец-то, оставили одних. С огромным облегчением Либуше нырнула под одеяло, дожидаясь, что будет дальше. Но дальше все было совсем просто. Большинство канделябров свита унесла с собой, так что Генриху осталось только потушить оставшиеся несколько свечей. «Хочешь еще меда?» — спросил он. И, дождавшись отрицательного кивка, дунул на последнюю свечу.

Лунные лучи почти не пробивались сквозь плотные шторы и комната погрузилась в темноту. «Потерпи меня еще немного», — попросил Генрих, устраиваясь одетым прямо поверх одеяла. «Не думаю, что теперь сюда кто-то войдет без разрешения. Но, тем не менее, бегать в эту ночь по дворцу — не лучшая идея. А спать иногда надо всем, даже мне». И прежде чем Либуше нашлась с ответом, с другой стороны постели раздалось мерное дыхание. Вздохнув, девушка тоже постаралась устроиться поудобнее. В конце концов, спать действительно надо, а утро, как известно, вечера мудренее.

Некоторое время Генрих старательно притворялся спящим, чтобы лишний раз не смущать девочку. Она и так держалась молодцом, отлично подыграв в устроенном им представлении. Но даже на нем сказалось напряжение последних дней. И вскоре кронпринц спокойно спал, вольготно раскинувшись в широкой постели.

Утро началось для Либуше привычно рано. Дома мама-княгиня держала дом в строгости, не делая исключения даже для единственной дочери. Однако, оказалось, что муж (или все еще жених?) проснулся еще раньше. И уже успел куда-то убежать.

Некоторое время Либуше позволила себе полежать в одиночестве. Наслаждаясь тишиной. «Как же хорошо-о!» — она с удовольствием потянулась. Без суеты вокруг можно полежать, вспоминая события прошлой ночи. И, заодно, подумать, как теперь жить дальше.

С одной стороны, княжна была очень благодарна мужу за понимание и отсрочку. С другой, теперь, когда первый страх прошел, она начинала осознавать, что сама создала себе лишнюю головную боль. Как ни крутись, не проживешь всю жизнь девицей при живом муже.

Сейчас уже Либуше и сама не помнила, чем испугал ее кронпринц в первые дни знакомства. Помнила только ощущение самого страха, липкого, парализующего, не дающего мыслить трезво. Вообще, надо признать, Его Высочество кронпринц Генрих умел удивлять. При первом знакомстве он оказался не таким, как ожидала Либуше. Вчера вечером — не таким, каким показался при первом знакомстве. Загадочный человек, как ни крути. И княжна поймала себя на мысли, что ей очень хочется узнать, какой же он, когда настоящий.

Окончательно проснувшись от этой мысли, девушка прислушалась к окружающему миру. Дворец жил своей жизнью. Но все звуки раздавались издалека, поблизости никто не гремел посудой, не слышались голоса слуг или обитателей крыла. Это могло означать, что или еще было очень рано, или уже было достаточно поздно. Желая знать точно, Либуше встала с постели и быстро пробежала через комнату к окну.

Стоило чуть приоткрыть штору, как стало понятно, что утро только началось. На дворе уже было совсем светло, но облака еще не утратили того нежно-розового оттенка, который придают им первые солнечные лучи. Однако, парк уже не пустовал. То там, то тут по дорожкам спешили люди. В одних легко можно было опознать служащих, другие своим видом мало отличались от придворных в обычный день. Может, слуги высшего ранга или просители, а, может, и придворные. Мало ли кто и зачем не ночевал во дворце.

Либуше как раз размышляла, вызвать прислугу или вернуться в постель и полежать еще немного, как в дверь постучались. Не зная точно, кто там, Либуше не решилась принимать человека в одной сорочке. Она поспешила спрятаться под одеяло, однако, дверь приоткрылась раньше, чем она успела крикнуть: «Войдите!».

Служанка, крепкая дама почтенных лет, чем-то напомнившая Либуше нянюшку, осторожно заглянула в комнату. И, увидев, что молодая госпожа не спит, вошла.