"Я бы только ранила Ленского в руку или в плечо, и тогда Ольга ходила бы за ним, перевязывала бы рану, и они друг друга еще больше бы полюбили".

"А знаете, где я его убил? Вот где", — протянул он к ней свой рисунок и показал место у опушки леса.

"А вы как бы кончили дуэль?" — обратился Пушкин к Настасье Петровне.

"Я ранила бы Онегина; Татьяна бы за ним ходила, и он оценил бы ее, и полюбил ее".

"Ну, нет, он Татьяны не стоил", — ответил Пушкин.

А. П. Новосильцева по записи Н. Кр. "Курские Губ. Вед." 23 января 1899, № 29 (Среди газет и журналов).

18 ноября.

Болдино[267].

Выехав, на большую дорогу, я увидел, что вы были правы —14 карантинов были только аванпостами, а настоящих карантинов только три. Я храбро явился в первый (Сиваслейка, губ. Владимирская); инспектор спрашивает мою подорожную, сообщив, что мне предстоит всего 6 дней остановки. Потом он бросает взгляд на подорожную: — "Вы не по казенной надобности изволите ехать?" — Нет, по собственной, самонужнейшей. — "Так извольте ехать назад, на другой тракт, здесь не пропускают". — Давно ли? — "Да уж около 3 недель". — И эти свиньи, губернаторы, не дают этого знать? — "Мы не виноваты-с". — Не виноваты! А мне разве от этого легче? Нечего делать — еду назад в Лукоянов…

Пушкин Н. Н. Гончаровой (18 ноября 1830 г.).

11 декабря.

К Пушкину…

Я сказал ему, что буду писать Бориса и Димитрия — "Пишите, а я отказываюсь".

М. П. Погодин. Дневник. ПС, XXIII–XXIV, стр. 109.

Конец года.

По свидетельству покойного П. В. Нащокина, в конце 1830 г., живя в Москве, раздосадованный разными мелочными обстоятельствами, он выразил желание ехать в Польшу, чтобы там принять участие в войне: в неприятельском лагере находился кто-то по имени Вейскопф (белая голова), и Пушкин говорил другу своему: "Посмотри, сбудется слово немки, — он непременно убьет меня!"

С. А. Соболевский. Таинственные приметы в жизни Пушкина. РА 1870, стр. 1382.

… В исходе 1830 г.[268], наскучив тем, что свадьба его оттягивалась… он говорил Нащокину, что бросит все и уедет драться с поляками[269]. "Там у них есть один Вейскопф (белая голова): он наверное убьет меня, и пророчество гадальщицы сбудется".

П. И. Бартенев. Девятнадцатый век, I, стр. 386.

Намереваясь отправиться в Польшу, Пушкин все напевал Нащокину: "Не женись ты, добрый молодец, а на те деньги коня купи".

П. В. Нащокин по записи П. И. Бартенева. Бартенев, стр. 41.

1830–1831 гг.

Четыре года я не встречался с ним, по причине турецкой кампании и моего путешествия на Востоке, и совершенно нечаянно свиделся в Архиве министерства иностранных дел, где собирал он документы для предпринятой им истории Петра Великого. По моей близорукости я даже сперва не узнал его, но, благородный душою, Пушкин устремился прямо ко мне, обнял крепко и сказал: "Простили ль вы меня? А я не могу доселе простить себе свою глупую эпиграмму, особенно когда я узнал, что вы поехали в Иерусалим. Я даже написал для вас несколько стихов: что, когда, при заключении мира, все сильные земли забыли о святом граде и гробе Христовом, один только доблестный юноша о них вспомнил и туда устремился. С чрезвычайным удовольствием читал я ваше путешествие". Я был тронут до слез.

А. Н. Муравьев. Знакомство с русскими поэтами, Киев 1871, стр. 18–19. Перепеч. "Русское Обозрение" 1895, № 12, стр. 600.

Декабрь 1830 г. — январь 1831 г.

Остафьево[270].

Я живо помню, как он во время семейного чая расхаживал по комнате, не то плавая, не то как будто катаясь на коньках, и, потирая руки, декламировал, сильно напирая на: "Я мещанин, я мещанин, я просто русский мещанин". С особенным наслаждением Пушкин прочел врезавшиеся в мою память четыре стиха:

Не торговал мой дед блинами,

В князья не прыгал из хохлов,

Не пел на клиросе с дьячками,

Не ваксил царских сапогов[271].

Кн. П. П. Вяземский[272]. А. С. Пушкин. РА 1834, II, стр. 415–416.

1830–1832 гг.

Пушкин заставил меня взглянуть на дело серьезно. Он уже давно склонял меня приняться за большое сочинение и, наконец, один раз после того, как я ему прочел одно небольшое изображение небольшой сцены, но которое, однако ж, поразило его больше всего, мной прежде читанного, он мне сказал: "Как с этой способностью угадывать человека и несколькими чертами выставлять его вдруг всего, как живого, с этой способностью, не приняться за большое сочинение — это просто грех".

Н. В. Гоголь. Авторская исповедь. — Ср. Анненков, I, стр. 367.

1831 г.

"Я непременно буду писать о "Страннике", — сказал он [Пушкин] мне… — "Пора нам перестать говорить друг другу вы", сказал он мне, когда я просил его в собрании показать жену свою. И я в первый раз сказал ему: "Пушкин — ты поэт, а жена твоя — воплощенная поэзия".

А. Ф. Вельтман[273]. Воспоминания. Майков, стр. 131–132.

С.-Петербург [у С. Ф. Тимирязевой][274].

Однажды после обеда, когда перешли в кабинет и Пушкин, закурив сигару, погрузился в кресло у камина, матушка начала ходить взад и вперед по комнате. Пушкин долго и молча следил за ее высокой и стройной фигурой и, наконец, воскликнул: "Ах, Софья Федоровна, как посмотрю я на вас и на ваш рост, так мне все кажется, что судьба меня, как лавочник, обмерила".

Ф. [И.] Тимирязев. Страницы прошлого. РА 1884, I, стр. 313.

20 января.

Москва.

Когда известие о смерти барона Дельвига[275] пришло в Москву, тогда мы были вместе с Пушкиным, и он, обратясь ко мне, сказал: "Ну, Войныч, держись: в наши ряды постреливать стали".

П. В. Нащокин Н. М. Коншину. PC 1908, № 12, стр. 762–763.

16 февраля.

*… Аккурат два дня до его свадьбы[276] оставалось, — зашла я к Нащокину с Ольгой. Не успели мы и поздороваться, как под крыльцо сани подкатили, и в сени вошел Пушкин. Увидал меня из сеней и кричит: "Ах, радость моя, как я рад тебе, здорово, моя бесценная!" — поцеловал меня в щеку и уселся на софу… — "Спой мне, говорит, Таня, что-нибудь на счастье, слышала, может быть, я женюсь?" — "Как не слыхать, говорю, дай вам бог, Александр Сергеевич!" — "Ну, спой мне, спой"… Запела я Пушкину песню, — она хоть и подблюдною считается, а только не годится было мне ее теперича петь, потому она, будто, сказывают, не к добру… Вдруг