А затем его мысли потекли совсем в другом направлении. Скоро — если все пойдет хорошо, уже послезавтра — он снова будет с Розой. Страстное желание, сопровождавшее его на протяжении этих трех месяцев, будоражило тело. Глядя на тлеющие в очаге дрова, он угадывал в красных угольках черты ее лица и мысленно слышал ее голос:

— Возвращайся, Себастьян. Скорее возвращайся.

И, глядя на воображаемое лицо, он вслух прошептал эти слова, с вожделением рассматривая мельчайшие детали. Он видел ее улыбку, слегка наморщенный нос и темные, чуть-чуть раскосые глаза.

— Возвращайся, Себастьян.

Он ощущал настолько сильную физическую потребность в ней, что едва мог дышать, и его воображение восстановило сцену их расставания возле водопада вплоть до мельчайших подробностей — едва уловимые оттенки голоса, дыхание и горьковато-соленый вкус слез на его губах. Он вновь чувствовал прикосновения ее рук, губ; а раздувшиеся от волнения ноздри, казалось, улавливали запах ее тела даже в наполнявшем хижину дымке тлеющих дров.

— Я иду, Роза. Иду, — прошептал он, возбужденно вставая на ноги. Раздавшееся в этот момент тихое царапанье в дверь хижины стремительно вернуло его в настоящее.

— Господин, господин. — Он узнал хрипло «квакающего» Мтопо.

— Что такое?

— Нам нужна твоя защита.

— Что случилось? — Подойдя к двери, Себастьян поднял щеколду. — Что там?

В лунном свете стоял Мтопо с накинутой на тощие плечи звериной шкурой. Позади него в смятении сгрудились около дюжины туземцев.

— В наших полях слоны. К утру они их уничтожат. Там ничего не останется — ни одного стебля проса. — Отступив в сторону, он склонил голову набок. — Слушай — их сейчас слышно.

Раздавшийся среди ночи звук показался жутким — пронзительный крик слона. Покрывшись мурашками, Себастьян почувствовал, как на его руках приподнялись волоски.

— Их двое. — Голос Мтопо превратился в хриплый шепот. — Два старых самца. Мы их знаем. Они уже приходили в прошлый раз и погубили весь наш урожай. Они убили одного из моих сыновей, когда он пытался их прогнать. — В страстной мольбе старик вцепился Себастьяну в руку. — Отомсти за моего сына, господин. Отомсти за моего сына и спаси просо, чтобы детям в этом году не пришлось голодать.

Себастьян откликнулся на мольбу с готовностью святого Георгия.

Он поспешно застегнул китель и пошел за ружьем. А вернувшись, обнаружил, что весь его отряд во главе с Мохаммедом уже находился в полной боевой готовности, точно стая гончих перед охотой.

— Господин Манали, мы готовы.

— Спокойно. — Себастьян ни с кем не собирался делиться славой. — Я с этим разберусь, а то получится, как у семи поваров…

Мтопо в отчаянии заламывал руки, прислушиваясь то к звукам опустошителей его угодий, с аппетитом пожиравших посевы, то к базарной перебранке Себастьяна со своими аскари, пока наконец у него не лопнуло терпение.

— Господин, они уже съели половину проса. Еще час — и там уже ничего не останется.

— Да, действительно. — Себастьян рассердился на своих «бойцов». — Заткнулись все! Молчать!

Непривыкшие к такому тону Себастьяна, они удивленно замолкли.

— Со мной пойдет только Мохаммед. Всем остальным — сидеть по хижинам.

В результате такого компромисса Себастьян заполучил в союзники Мохаммеда. И прежде чем сопровождать Себастьяна, тот растолкал своих товарищей:

— Пошли, пошли вон.

У края основных деревенских угодий возвышалась шаткая платформа на ножках-стойках. Она служила своего рода сторожевой вышкой, с которой ночью и днем велось наблюдение за созревавшим просом. В данный момент на ней никого не было: два молодых сторожа поспешно ретировались при виде полевых рейдеров. Одно дело — водяной козел или куду, а тут — два старых злонравных слона-самца.

Себастьян с Мохаммедом притормозили у подножия сторожевой вышки. Теперь они совершенно отчетливо слышали шелест и треск обрываемых и вытаптываемых растений.

— Подожди здесь, — прошептал Себастьян и, повесив ружье на плечо, повернулся к оказавшейся рядом с ним лестнице. Он медленно и бесшумно забрался на платформу и оттуда осмотрелся вокруг.

Луна была настолько яркой, что вышка и деревья отбрасывали четкие тени, а от мягкого серебристого лунного света, искажавшего расстояния и размеры, все становилось холодным, почти однородно-серым.

В отдалении, словно облака застывшего дыма, поднимался лес, засеянное просом поле, напротив, напоминало озерную гладь, подернутую легкой рябью, вызванной слабым дуновением ночного ветерка.

Возвышаясь над просом темно-серыми громадами, точно острова в море, в поле неспешно паслись два старых самца. Хотя ближний слон находился от вышки шагах в двухстах, луна светила так ярко, что Себастьян отчетливо видел, как тот вытягивал хобот и, ухватив пучок сочных стеблей, легко вырывал их из земли. Затем, плавно покачиваясь всей своей массивной тушей из стороны в сторону, он, прежде чем отправить стебли в рот, бил ими по поднятой передней ноге, чтобы стряхнуть с корней землю. С ушами, похожими на потрепанные боевые знамена, и торчащей изо рта между двух длинных изогнутых бивней листвой, он методично продвигался вперед, утоляя голод и оставляя позади себя следы разорения в виде широкой вытоптанной просеки.

Оказавшись на открытой площадке вышки, Себастьян почувствовал, как у него внутри стало что-то сжиматься, будто превращаясь в упругий комок, а державшие ружье руки потеряли уверенность. В ушах стоял тихий свист собственного дыхания, в то время как сам он при виде слонов испуганно замер. Глядя на двух огромных животных, он застыл словно в гипнотическом благоговении, осознавая свою ничтожность от намерения выступить против них с каким-то глупым оружием из дерева и стали. Однако ощущению страха противодействовало желание пощекотать нервы — старый охотничий азарт. Преодолев это состояние, он спустился вниз к Мохаммеду.

Осторожно, стараясь не потревожить ни единого листочка, они двинулись сквозь возвышавшиеся над ними заросли вглубь. Насторожив до предела глаза и уши, сдерживая не поспевающее за бешеным сердцебиением дыхание, Себастьян шел на потрескивание и шелест, производимые ближайшим слоном.

Слабый ветерок легонько шевелил его волосы, и впервые ударивший в ноздри отчетливый слоновий запах показался упреждающей пощечиной. Он остановился так резко, что Мохаммед чуть не налетел на него сзади. Пригнувшись, они всматривались в едва колышущиеся заросли. Себастьян почувствовал, как Мохаммед, скользнув вперед, поравнялся с ним и, почти сливаясь с шелестом ветерка, шепнул:

— Совсем близко.

Кивнув, Себастьян судорожно вздохнул. Он уже отчетливо слышал трение листвы о грубую слоновью кожу. Старый самец двигался прямо на них. Они были на самом его пути. Он приближался неторопливо и мог возникнуть в любой момент, в любую секунду.