даёт, — тихо прошептал я Оливии и когда уже подался вперёд, она резко меня схватила за рукав и потянула назад. — Ч-что?

— А если еда отравлена в других банках? — спросила Оливия.

— Я это замечу, — ответил я ей. — Вряд ли он смог подлить туда что-то, не повредив банки. Но... спасибо, что волнуешься.

Последние слова, я сказал искренно, ведь очень приятно, когда о тебе волнуются. В моей прошлой жизни обо мне волновался только я сам, в этой же, все те, кто волновался обо мне, мертвы. Так что действия Оливии были приятны для меня.

После моих слов, Оливия, явно нехотя, отпустила мою руку, однако вместе с этим, я смог увидеть довольно милую картину: щёки Оливии на мои слова благодарности очень слабо, но покрылись румянцем. А эту в свою очередь делало Оливию ещё милее.

— "Постойте-ка, я сказал милее?" — удивился я собственной мысли, которая неожиданно возникла у меня в голове — "Нет, сейчас не время для подобного."

Сейчас нужно подойди священнику и попробовать то, что он нам предлагает. Выйдя вперёд, я подошёл к священнику, который приветливо и по-доброму мне улыбался.

И по нему ведь и не скажешь, что он словно ангел, мать его, смерти истреблял ходячих, при этом матерясь так, что даже у меня уши начали вянуть. А я вырос в России, где не матерятся, неверно, только младенцы.

Священник протянул мне новую, не открытую банку, как я понял по надписи, тушёнки, которую я взял небольшой опаской.

— Спасибо... — решил я его поблагодарить, хотя вышло это у меня слегка неуверенно.

Затем я начал внимательно осматривать банку, на наличие повреждений. Святой отец никак этому не препятствовал, а просто стоял рядом и поедал свой завтрак. Даже сняв этикетку с банки, повреждения я найти так и не смог, за исключением небольших вмятин.

И видимо, Георгий заметил, что я закончил свой осмотр консервы, поэтому протянул мне рукоять ножа.

— Чтобы открыть, — сказал он, по-прежнему улыбаясь.

— Спасибо, — снова поблагодарил я церковного служителя и взял протянутый нож.

После чего вскрыл им банку и достал оттуда небольшой кусочек мяса, и с небольшим недоверием, но я всё-таки положил этот кусок себе рот, который тут же проглотил, чтобы в случае чего, его выблевать целым. Точно не знаю, но мало ли, это как-то поможет, если еда всё-таки отравлена.

Но спустя пару минут, со мной ничего так и не произошло. И только после этого, все расслабленно выдохнули и успокоились.

***

— Так вы получатся, всё это время провели в церкви?! — шокировано, произнесла Лилия, которая активно беседовала с Георгием.

Ей уже явно гораздо лучше, видимо утренняя прогулка успела преподнести свои плоды, прежде чем она и Джеймс наткнулись на ходячих. Так что сейчас Лилия, общалась с новым человеком, уже в привычной для неё форме - дружелюбно и позитивно.

Сейчас мы сидели на двух рядах скамеек, на которые раньше садились прихожане церкви, и ели еду, с которой Георгий любезно с нами поделился.

— Да, — кивнул Георгий. — В церковной подсобке было полно еды, которую я потреблял всё это время, и мне не было нужды уходить куда-нибудь, чтобы пополнить свои запасы.

— Постойте, но неужели когда всё началось, вы не поехали к себе домой? К семье или друзьям? — спросил его Джеймс.

— Увы, семьи у меня нет, как и друзей, а моим домом является церковь, — ответил ему Георгий. — И как раз, поэтому я остался в церкви один, остальные же поехали к своим близким и друзьям.

Ну, я бы на его месте, тоже бы не покидал церковь, крыша над головой есть, еда и вода тоже, сиди себе спокойно на месте и живи. Вот только тогда возникает вопросик, а откуда у падре дробовичок и такое умения убивать всё не-живое? Хотя уверен, что такие его навыки применимы и против живых, ведь те тоже обычно умирают от пули в голове.

Хотя, скорее всего, сейчас от моих мыслей, один курьер, из пустоши Мохаве, был вынужден чихнуть.

— В чём же смысл такого выживания? — спросила его Оливия, своим равнодушным голосом, однако по ней было видно, что она с нетерпением ждёт ответа на этот вопрос.

Точно. Я же говорил ей про смысл выживания и, что даже если ты его потеряла, то всё равно можешь его, потом заново обрести. И видимо, ей было интересно, каков смысл такого выживания Георгия, где он сидел всё время в церкви, дабы понять, сможет ли она обрестись тот же смысл, что и у отца.

— В том, чтобы нести божье слово, — спокойно и всё так же дружелюбно ответил он.

Нет, реально, у него что, шизофрения? Как можно одновременно быть таким добрым священнослужителем и психом, который так филигранно и агрессивно избавляется от ходячих.

В ответе Оливия явно разочаровалась, потому что вряд ли она сможет сделать смыслом своего выживания религию. Не знаю почему, но от этого мне стало как=то неприятно.. было как-то не радостно видеть, такое разочарование, на лице Оливии.

— А откуда у вас оружие? — решил спросить я священника, чтобы отвлечься от странных мыслей и ощущений, а также, чтобы узнать ответ на интересующий меня вопрос.

— Раньше оно принадлежало людям, которые проезжали мимо, но заехали в церковь, — ответил он мне.

— И что с ними