К Магеллану в Испании присоединились его друзья и родственники: помимо Дуарте Барбозы, это были родственники его матери Алвару и Франсишку де Мескита, а также Мартин де Магальянес, чьи отношения с нашим героем мы уже описывали. Барруш сетовал, что Магеллан «взял с собой нескольких капитанов, которые страдали от того же недуга» нелояльности короне[232]. Эстеван Гомеш если и не входил в их число, то прибыл примерно в то же время, как и Педру и Жорже Рейнели, опытные в космографии и картографии, и Диогу Рибейру, который должен был выступить официальным картографом и подготовить большую часть карт для экспедиции. Однако он не присоединился к путешествию: согласно агенту короля Португалии в Севилье, «ничего он так не желает, как жить своим искусством»[233].

Ядро тех, кто поддерживал проект нового путешествия, обретало форму. Самым важным его участником, по единодушному мнению комментаторов того или чуть более позднего времени, был Руй Фалейру – еще один изгнанник из Португалии, чьи работы в области навигации и географии произвели серьезное впечатление на тех, кто с ними ознакомился, и подкрепляли представления испанцев о том, что Молуккские острова находятся в их зоне мореплавания. Фалейру был астрологом: в то время астрономия и астрология были тесно связаны друг с другом. Гороскоп Энрике Мореплавателя побудил принца оказывать покровительство путешественникам[234]. То же самое знание звезд лежало в основе навигации, космографии и предсказаний будущего – в то время все эти занятия давали почти одинаково ненадежный результат. Астрология была не слишком уважаемой сферой деятельности, так как отдавала языческими прорицаниями. Но связь между расположением звезд и другими природными явлениями продолжали усматривать, и наука того времени считала ее достойной изучения.

Особенно Фалейру преуспевал (или делал вид) в вычислении долготы методом углового расстояния Луны, который он описывал точно и подробно: разницу в долготе можно вычислить по сравнительным измерениям расстояний между двумя небесными телами (как правило, одним из них была Луна) в разных точках поверхности Земли. Этот метод казался перспективным для того, чтобы наконец-то провести демаркационные линии между испанской и португальской зонами мореплавания. Однако, как мы увидим, его было проще отстаивать в теории, чем реализовать на практике.

В последующих судебных исках выяснилось, что Магеллан и Фалейру на ранних этапах сотрудничества поклялись друг другу, что будут работать вместе, не разгласят свои планы третьей стороне, что расторгнуть соглашение по предварительному уведомлению может любой из них и что любые споры будут решаться с привлечением арбитража. Они согласились «быть равными во всем, и ту информацию, которую любой из них узнает в Португалии или Кастилии и которая может быть важной для путешествия, каждый из них обязан сообщить другому в течение шести часов»[235]. Суть совместного плана в сохранившихся документах не указана. Однако место, которое Фалейру занимал в круге общения Магеллана в Севилье, показывает, что в это время рассматривалась именно экспедиция на Молуккские острова, поскольку, согласно самому Фалейру, архипелаг лежал на кастильской стороне антимеридиана, что, возможно, и послужило причиной его отъезда из Португалии. Согласно Баррушу, Магеллан привлек Фалейру в число своих сторонников именно для того, чтобы заставить испанцев поверить, что Молуккские острова принадлежат им по праву. «Он приблизил к себе Руя Фалейру – португальца по рождению, астролога, тоже поссорившегося с королем Португалии, который не желал дать ему работу, поскольку не хотел иметь ничего общего с астрологией»[236].

Фалейру прибыл в Севилью в декабре 1517 года, через полтора месяца после Магеллана. С ним был брат Франсишку, а возможно, что и жена Эва Афонсу[237]. Он выразил недовольство тем, что его партнер уже установил контакты с Каса-де-Контратасьон по поводу возможной экспедиции; вероятно, это было связано с тем, что Фалейру хотел сам выдвинуть независимое предложение или по меньшей мере представить себя старшим партнером. Предложение Магеллана, насколько его понимали на тот момент испанские чиновники, состояло в том, что он «заявлял, будто может открыть очень значительный источник специй и других богатств в Океаническом море в границах зоны, выделенной Кастилии»[238]. Разлад между партнерами уладил Барбоза с помощью еще одного лидера португальского сообщества Руя Лопеша, который являлся доверенным лицом дона Жорже де Брагансы и сам немного занимался космографией на любительском уровне: в его библиотеке была «География» Птолемея и трактат об астролябии[239].

Как мы увидим, Фалейру должен был стать одним из двух командиров предстоящей экспедиции и отвечать за навигацию и измерения долготы на месте при помощи как углового лунного расстояния, так и стандартного метода расчета затмений; можно было прибегать и к магнитным вариациям – все эти методики описаны в его работах[240]. Но Фалейру так и не отправился в плавание. Соблазнительно было бы предположить, что его исключение из состава экспедиции стало итогом дальнейших разногласий, но, судя по всему, причина заключалась в прогрессирующих проблемах с психическим здоровьем. В сентябре 1518 года португальский посол Алвару да Кошта, который пытался разубедить соотечественников действовать на испанской службе, писал своему королю, что Фалейру «практически выжил из ума» (quasi fora de seu seso)[241].

По этому поводу так и хочется заметить: мол, зелен виноград, но представитель Португалии в Севилье – «фактор», аналог современного консула, – высказывал те же опасения. Впоследствии испанцы тоже называли Фалейру сумасшедшим. Гомара, писавший поколение спустя, предполагал, что тот окончательно утратил психическое здоровье, осознав невозможность планируемого путешествия[242].

Конечно, поддержка Фалейру вряд ли была необходима для того, чтобы убедить испанцев в их законных правах на Молуккские острова. Мы уже видели, что космографы, нанятые для переговоров с Португалией, пытались уменьшить общепринятые размеры земного шара, а некоторые испанские источники вообще сдвигали антимеридиан на запад к Шри-Ланке. В том же году, когда флот Магеллана отправился в путь, в Севилье была издана «Сумма географии», составленная, возможно, наиболее информированным среди испанских специалистов Мартином Фернандесом де Энсисо. В ней антимеридиан проходил по Бенгальскому заливу через устье Ганга[243]. Участники переговоров с Португалией со стороны Испании продолжали выдвигать те же или похожие требования и после того, как остатки экспедиции Магеллана вернулись домой, и по их продолжительным мучениям стало ясно, насколько широк Тихий океан. Энсисо поместил Малакку в испанский сектор, в то время как, согласно большинству измерений, город на самом деле лежал менее чем в 150 ° к востоку от Тордесильясского меридиана. Настоящий антимеридиан находился, видимо, сразу за Молуккскими островами, недалеко от Новой Гвинеи.

Где мысленно помещал его сам Магеллан? Самое раннее его собственноручное заявление по этому поводу датировано сентябрем 1519 года – то было письмо Карлосу I в сентябре 1519 года, накануне отплытия. Целью