– Есть… есть… есть… есть… – Глубокий и древний, как море, скрипучий голос наполнил камеру. – Есть… есть… есть… есть. Центр… центр… центр… центр.

Дари была поражена настолько, что едва не выронила фонарик. Сфера превратилась в неправильной формы эллипсоид. Из его вершины показался серебряный побег и, медленно распустившись в пятилепестковый цветок, повернулся к Дари и Хансу. Из передней стороны шара выступили пятиугольные лепестки, потянувшиеся к лучу фонарика. Вниз опустился длинный тонкий хвост, достигший пола. За три минуты безликий шар превратился в рогатое и хвостатое животное дьявольского вида, с похожей на цветок головой, выискивающей источник вторжения.

Из отверстия в теле демона исходил мерцающий зеленый свет, освещавший Ханса и Дари. По внутреннему пространству огромной камеры побежали блики. Дари выключила фонарь.

– Человеческая форма… человеческая… человеческая. Слишком скоро… скоро… скоро… – Усталый голос эхом разносился вокруг. – Кто… кто… кто… кто…

Ханс и Дари посмотрели друг на друга. Ребка пожал плечами:

– Что мы теряем? – Он повернулся к шару и заговорил нормальным голосом: – Ты меня понимаешь? Мы люди. Нас затянуло в планетоид помимо нашей воли. Мы не знаем, как выбраться отсюда.

Голова-цветок закивала в их сторону. Пока тело покачивалось вверх-вниз, свет внутри него менял оттенки и интенсивность.

– Неправильно, – сказала Дари. – Вряд ли он понял хоть слово. – Но пока она говорила, голос зазвучал вновь:

– Затянуло… затянуло. Да, мы понимаем людей… людей… людей… Вас затянуло внутрь, чтобы вы были… другими, если другие понадобятся… возможно, вы не понадобитесь. Вам надо было оставаться там… возле поверхности… не приходить сюда…

Дари подошла ближе к краю.

– Кто ты? Откуда ты пришел? Что это за место?

– Задавай по одному вопросу, – тихо произнес Ребка, – иначе он не поймет, о чем ты спрашиваешь.

Но призрачная фигура, висевшая перед ними, опять заговорила, причем все более и более бегло.

– Я Тот-Кто-Ждет… Тот, кто ждал в сердце двойного мира, в Зоне Соединения… Я пришел из сердца того мира, когда он открылся по сигналу…

– Из Тектона, – сказала Дари. – Во время Летнего Прилива! Он, должно быть, прилетел в большом серебряном шаре, который захватил «Все – мое».

… Которого я так долго ждал. В человеческом временном измерении это одна сороковая оборота галактики. Я ждал…

– Шесть миллионов лет! Ты Строитель?

– Не перебивай. Дари. Дай ему договорить!

… Ждал очень долго, когда наступит Событие. Я не Строитель, а только слуга Строителей. Я Тот-Кто-Ждет. Кто ищет Строителей?

– Я ищу! – Дари приблизилась к краю уступа. – Всю свою жизнь, с детских лет, я изучала Строителей, пытаясь узнать о них больше. Строители – дело всей моей жизни.

– Строителей здесь нет. Те, что летают снаружи, – не настоящие Строители. Это – Зона Соединения… место испытания, где мы ждем вопроса, на который нужно дать ответ. Ждем.

Зеленый свет померк, и камера опять погрузилась в темноту. Дари топталась на самом краю провала, пока Ханс Ребка не оттащил ее на менее опасное место.

Ее трясло от возбуждения, но ни капли нервозности она не ощущала.

– Ты слышал это, Ханс? Зона Соединения! Строителей здесь нет, но к ним есть доступ из Жемчужины. Я знала это! К ним можно попасть отсюда!

– А может и нельзя. Дари, успокойся. – Ребка вновь обнял ее, притянул к себе и зашептал на ухо: – Ты слышишь меня? Остынь и подумай, прежде чем делать выводы. Ты всего две минуты находилась в контакте с чем-то имеющим, по его утверждению, возраст шесть миллионов лет, и готова принять его слова за чистую монету. Почему ты считаешь, будто понимаешь их значение или что оно понимает тебя? Многое из того, что оно говорит, не имеет смысла: «Те, что летают снаружи, – не настоящие Строители». Это не информация, это белиберда. Более того, где оно научилось нашему языку? Каким образом оно опознало людей, после того, как просидело в Тектоне шесть миллионов лет? В те давние времена людей просто не было.

Но зеленый свет опять начал пульсировать, освещая их и всю куполообразную камеру.

– Тестирование продолжается. – Ржавый голос зазвучал вновь. – Оно близко к завершению… близко к тому, чтобы удостовериться, что модифицированный тип – настоящий человек и может быть принят. Вам вовсе не обязательно здесь находиться…

– Тогда верни нас на поверхность, – сказал Ребка.

– Нет! – Дари встала перед ним. – Ханс, если мы сейчас уйдем, мы, возможно, никогда больше сюда не попадем. Здесь еще столько всего можно узнать о Строителях! Нельзя упустить эту возможность.

– Вы ищите Строителей, – продолжил скрипучий голос, как только люди перестали говорить. – Я не Строитель и не могу гарантировать результат. Но если вы решили встретиться со Строителями…

– Решили!

– Тогда идите!

– Нет, Дари, ради бога, подожди минутку! Мы не знаем…

Ребка слишком опоздал. Они стояли как раз на краю тоннеля, когда уступ вдруг испарился.

Свободное падение!

Ребка посмотрел вниз. Они летели с ускорением в несколько «же» вдоль однообразной вертикальной шахты, заканчивавшейся в полукилометре под ними такой кромешной тьмой, что глаза отказывались верить в ее существование.

– Что это? – вскрикнула Дари за спиной Ребки.

– Это гравитационное поле Жемчужины. Неважно, чем оно создано… возможно… – Он не окончил фразу. Если они падают к горизонту событий черной дыры, то очень скоро узнают об этом – узнают, возможно, за миллисекунду до того, как приливные силы разорвут их тела на элементарные частицы.

– Ханс! – снова крикнула Дари.

Оставалось лететь метров двести. По времени это, вероятно, не больше секунды. Но тут из темноты проступила структура, напоминающая черный нефтяной водоворот, завихряющийся и всасывающийся сам в себя. Они падали в самое сердце темной воронки.

Пустой желудок Ребки тоже всасывался сам в себя. Остались доли секунды.

Детство, проведенное на Тойфеле, научило его одной премудрости, стоящей выше всех остальных: из каждой безвыходной ситуации есть выход – если только ты достаточно умен.

Надо лишь хорошенько подумать.

Подумать.

Очевидно, он недостаточно умен. Он все еще искал выход, когда провалился в эту кружащуюся тьму.

«Летний сон» прибыл в мгновенье ока и в рабочем состоянии.

Это – хорошая новость. Плохая же состояла в том, что ему при этом изрядно досталось.

Пять касаний с фагами словно молотом прошлись по обшивке «Летнего сна», причем одно из них оказалось столь сильным, что оставило рваный след и пробоину над кабиной. Ремонт не составлял труда, и Берди Келли уже наполовину его закончил. Но важность этих пяти почти столкновений была не в том, какой ущерб нанесен, а в том, что они свидетельствовали о состоянии фагов. Стивен Грэйвз и В.К.Талли следили за взлетом «Летнего сна» и сошлись на том, что выживание маленькой яхты, даже с включенной противометеоритной системой есть в основном вопрос везения. Фаги проявляли небывалую активность на всем пути до поверхности Жемчужины. Вероятность успешной посадки с максимальным ускорением, которое только способны были выдержать люди, не превышала одного процента.