Но гораздо хуже, чем в столице, шли дела в других частях государства.

В тот же день, 17 мая, как был убит самозванец, известный негодяй Молчанов, один из убийц семьи Годуновых, бежал в Польшу, направляя свой путь в Самбор, к матери Марины – Ядвиге Мнишек, и всюду распуская слух, что Димитрий спасся, а вместо него был убит другой человек.

В этот же день, 17 мая, другой сторонник самозванца – князь Григорий Шаховской, тотчас же вслед за его убиением, украл из дворца государственную печать, полагая, что она может ему пригодиться; когда же он был сослан Шуйским воеводою в Путивль, то немедленно собрал там жителей и объявил им, что царь Димитрий чудесно избег смерти от своих врагов, но должен от них временно скрываться. Путивильцы тотчас же отпали от Шуйского, и их примеру последовали остальные северские города, во главе с Черниговом, где воеводой сидел князь Телятевский, не хотевший год тому назад, под Кромами, переходить на сторону самозванца.

Вслед за Северской Украиной за царя Димитрия поднялось и все Поле. Восстали все те, которые были на стороне Отрепьева: «Вси мятежницы иже во время власти расстригины лакнувши крови християнския».

Шаховской тотчас же уведомил об этих успехах Молчанова и требовал, чтобы он во что бы то ни стало прислал какого-нибудь самозванца для замещения убитого. Немедленное исполнение этой просьбы встретило, однако, затруднение.

Самого Молчанова хорошо знали слишком многие, чтобы он мог сам изображать лицо Самозванца, но Молчанов очень ловко воспользовался встречей с одним замечательным человеком, которому выдал себя за царя Димитрия, и отправил его к Шаховскому своим большим воеводой. Человек этот был некий Болотников, бывший холоп князя Телятевского.

Появление Болотникова дало сильнейший толчок успехам восставших против Шуйского. К Болотникову шли толпами все беглые холопы, разоренные крестьяне, воры, разбойники – словом, все попавшие в число обездоленной голытьбы, вследствие ряда тяжелых хозяйственных потрясений, испытанных Московским государством еще со времени Иоанна Грозного, когда он начал свою знаменитую земельную переборку, после устройства опричнины, для сокрушения старого боярского землевладения. Теперь Болотников именем царя Димитрия призывал всех под свои знамена, не только против «боярского царя Шуйского», или «Шубника», как его презрительно называли, но также и против всех бояр и помещиков, посылая «воровские листы» с приглашением избивать их, захватывать имения и имущество и жениться на их женах и дочерях.

Кроме Путивля, одним из главных опорных мест воровских отрядов стал Елец, куда первый Лжедимитрий приказал свезти всякого рода запасы для задуманного им похода против татар. Шуйский пытался уговорить ельчан отстать от воров и отправил им несколько грамот вместе с иконой новоявленного святого – царевича Димитрия и посланием его матери – инокини Марфы. Но это не помогло. Болотников же, устроив свои войска, выступил с ними в направлении на Москву, по тому же пути, как шел и Расстрига, через Комарницкую область, и двинулся к Кромам.

Тогда Шуйский послал против непокорного Ельца князя И. М. Воротынского, а против Болотникова – князя Юрия Трубецкого. Но Болотников, имея всего 1700 человек, наголову разбил при Кромах пятитысячное войско Трубецкого, а Воротынский, узнав про это, снял осаду Ельца.

Этот успех сторонников еще не объявившегося нового царя Димитрия имел крупные последствия: в царских войсках стала обнаруживаться большая шатость, и служилые люди начали самовольно разъезжаться по домам. Восстание же распространялось по областям.

Худородный боярский сын Истома Пашков возмутил Тулу, Венев и Каширу, собрав вокруг себя всю мелкоту из боярских детей, естественных соперников крупных землевладельцев-бояр, посадивших теперь своего боярского царя на Москве и забравших власть над государством в свои руки.

Вместе с тем поднялось против Шуйского и бывшее княжество Рязанское; здесь во главе движения стали воевода Сунбулов и крупные дворяне – Ляпуновы. Эти Ляпуновы, из которых особенно выделялись братья Захар и Прокофий, были очень заметными людьми, отважными и беспокойными, которые уже проявили себя во время московской смуты, начавшейся после смерти Грозного. Захар отличался при этом, как увидим, большой дерзостью и грубостью, а Прокофий был настоящий богатырь: красавец с виду, умный и храбрый, знаток воинского дела, но при этом порывистый и страстный, готовый принять решение раньше, чем он обдумает все его следствия. Очевидно, хорошо не зная, жив ли Лжедимитрий или нет и самозванец ли он или истинный царь, а также не принимая во внимание, что воровской сброд, собранный Болотниковым, прямо враждебен всякому порядку и собственности, Прокофий Ляпунов объявил себя за царя Димитрия и поднял Рязанскую землю. Нет сомнения, что в поступке этом им руководила так же, как и Пашковым, нелюбовь к боярству, заслонявшему дворянам доступ к первым местам в государстве.

Примеру Рязани последовало двадцать городов в нынешних губерниях: Орловской, Калужской и Смоленской. В Поволжье также встали за царя Димитрия многие крестьяне и холопы. К ним присоединилась мордва, и скоро Нижний Новгород был осажден мятежными толпами под начальством Ивана Доможирова; наконец, Смута перешла на Вятку, Каму и в далекую Пермь; всюду чернь держала сторону Димитрия. Но в Астрахани случилось наоборот: здесь изменил Шуйскому царский воевода князь Хворостинин.

Усилившись дружинами Истомы Пашкова и Ляпунова, Болотников, не мешкая, двинулся из Кром на Москву; переходя Оку, он взял и разграбил Коломну.

Молодой царский племянник, уже знакомый нам великий мечник Лжедимитрия, князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, разбил один из воровских отрядов на реке Пахре, но зато главная московская рать, которой начальствовал князь Мстиславский, потерпела полное поражение от мятежников в 80 верстах от Москвы, после чего Болотников, как год тому назад Расстрига, занял село Коломенское под самой столицей, которую с середины октября 1606 года он стал держать в осаде.

Население Москвы, ошеломленное этой осадой войсками «царя Димитрия», начало скоро терпеть нужду, и цены на хлеб страшно поднялись; в церквах стали служиться просительные молебны и был установлен покаянный пост по видению одного святого мужа; всем казалось, что царствованию Шуйского скоро наступит конец. Но его спасли нелады, поднявшиеся в стане осаждающих.

Шуйский послал затем уговаривать Болотникова отстать от самозванца, но тот отказался. «Я дал душу свою царю Димитрию, – отвечал он, – и сдержу клятву, буду в Москве не изменником, а победителем». Тогда, 2 декабря, из Москвы вышел с войском князь М. В. Скопин-Шуйский; он вступил в бой с мятежниками и разбил их у Данилова монастыря; казаки и холопы бились с большим ожесточением, но Истома Пашков во время сражения перешел на сторону Шуйского и тем дал его войскам победу. Болотников еще три дня упорно оборонялся в своем укрепленном стане у села Коломенского; затем он отступил на Серпухов, а оттуда – на Калугу, где заперся, так как калужане объявили, что будут кормить его рать в течение года.