время зря. Иначе вон… как я, до конца жизни будешь слушать о том, как напоказ зажигал с другой, как жил несколько месяцев и юзал доступных баб.

— Их было много… — вырвалось у меня. — Я только недавно понял, как меня это жрало, когда возвращался к своей девочке, — растер грудак.

Мирослав закрутил от меня носом:

— Мой подход всегда был иным. Я от одной пизденки к другой не скакал. Если и были отношения, то с постоянной партнершей. А не так… Но подход твой, в целом, типичный… Шлюхоебский. Да ты не обижайся, у меня приятелей куча, и мало кто одной и той же верен. Натура тянет в сторону, а мозгу и сердцу приятнее возвращаться в знакомое, постоянное. Так объясняют. У тебя, небось, еще и на адреналине все завязано или чем-то таком…

Киваю. Выброс адский. Сколько таких было… Быстрых перепихов и торопливых сливов после очередной победы. Блять, есть соски, которые только и ждут быть использованными, и я их использовал.

Казалось бы, есть жена, влюбленная по уши — трахай, не хочу! Но я не мог использовать ее так, как иногда хотелось. По-грязному. Все мужчины иногда просто животные, которым нужна ебля в чистом виде без разговоров о чувствах и долгих прелюдий.

Не мог я жестко драть свою чистую девочку так, чтобы она хуем давилась и по подбородку текли слюни с соплями. Не мог раком нагнуть и вставить в задницу до визгов. Иногда наружу вырывается самое темное, этой твари я скармливал выебанных до опустошения шлюх и… оставлял грязного Вита за порогом нашего дома.

— Иногда слить, просто слить хочется. Член стоит и голова совсем не соображает, нутро кипит. Любой ротик сгодится для этой цели.

Мирослав промолчал.

— Я конченый, да? Самому противно. Вернее, теперь противно, а тогда… Я же считал, что прав, прав, что не творю херни в браке, что сохраняю отношения в чистоте и не травлю Инессу своим дерьмом.

Я где-то заигрался. Запутался? Слишком сложно бывает понять, кто ты есть, какой ты… Блять, я вообще раньше об этом не думал! Просто несся вперед.

Просто летел без оглядки…

Клинить начало впервые после аварии.

Тогда и баб стало меньше, внезапно парень, который натягивает, но не соску на член, а компрессионный бандаж — на тело, не так популярен и нужен.

Жрало ли это?

Еще как!

Привык к обожанию и слепому желанию, к адреналину и жил без этого словно наркоман без дозы. Меня ломало…

Инесса была рядом.

Чудом держался…

Мне ее тогда больше всего послать хотелось, не потому что она была плоха или не нужна. Напротив, я вдруг понял моментальность и скоротечность всей своей жизни на фоне постоянства и глубины чувств Инессы. Понял, насколько от нее все-таки зависим.

Уже тогда меня грызло то, что я не был с ней честен. Именно поэтому от детей в пылу отказался.

Я считал нечестным вмешивать в свой обман кого-то еще, детей заводить вот так.

Хотел сначала со всем разобраться, но еще не понимал, как.

И отпустить, и удержать.

Потом подстава в клубе, мое пребывание на грани, и пелена с глаз спала. Миражи, дурман — все ничтожное, шелуха.

Только один вопрос — почему так поздно?

— Ты врал своей, о чувствах, в итоге влюбился… Мда… Ситуевина! — покачал головой Мирослав. — Уверен, твоим сказочкам о любви Инесса сейчас не поверит. И толку говорить? Делай.

— У меня башка готова взорваться. Я с ума схожу, понимая, что я ее теряю.

— Ты, дружище, уже ее потерял. Просто за тень цепляешься. Прими это с честью.

— Блять. Что же так сложно, а?! — воскликнул в сердцах.

— Так тебя никто не заставляет идти в сложное. Свободен, гуляй, наслаждайся славой, трахай по две цыпочки за один подход. Кто мешает? Или что…

Потом еще долго в голове звенят в голове слова Мирослава: «Ты ее уже потерял…»

* * *

Позднее, на следующий день

— Ты как? Бодрячком? — интересуется Кир. — Проходи, садись. Пять минут, и я — весь твой, — кивает на кресло.

Сам ходит по кабинету, обсуждая пункты договора, которые мне не понравились в прошлый раз. Они играли не на руку мне. Вернее, тогда я решил ограничить зарубежные поездки, хотел кое-что откорректировать, чтобы проводить больше времени с Инессой и ребенком.

Я ведь его действительно хотел: даже видел карапуза во сне. Мне вообще после перехода туда и обратно многое что видится в состоянии сна или легкой дремы, когда, бодрствуя, словно подвисаешь и отключаешься от реальности, и в сознание льются картинки, откровения, желания, свободные от липкой шелухи чужих мнений.

Жаль, что поздно. Слишком жаль.

— Так!

Кир садится и потирает ладони:

— С женой поговорил?

— Да. Инесса меня видеть не хочет. Ей от меня плохо, — каких трудов мне стоит это произнести вслух, будто добровольно кладу голову на плаху. — Я дам ей развод.

— Значит, ни в какую не соглашается? Есть вариант… — садится на край дивана. — Ты оплачивал ее обучение. Ты вложился в ее салон. Надавить предлагаю!

Глава 29

Вит

— Надавить предлагаю!

После слов Кира в голове начинает гудеть, будто звонарь ударил в самый большой колокол.

Гудит все, до самой последней клетки в теле.

Сначала гул, которой глушит, а следом — тонкий и противный звон.

Слова Кира звенят в моей голове.

И на миг мелькает подлая мыслишка: вдруг Инесса передумает? Ради дела, которое она любит… Вдруг решит потерпеть меня рядом еще немного, а там я уже придумаю, как ее удержать и влюбить в себя снова.

Она свое дело любит: Кир прав в том, что я был для жены спонсором — оплатил обучение. Но никакие деньги не стоят того, если у тебя руки из задницы. У нее получалось круто, я мало что понимаю в этой женской ерунде, но когда Инесса показывала свои холсты — лица людей до и после, это поражало. Да, у нее определенно есть способности. Так что же я об этом так поздно вспомнил?!

На салон деньги я ей давал, я же прорекламировал на ранних порах, договорился с несколькими блогерами и известными лицами. Вернее, я с Киром, он отбирал тех, кто помог на старте подтолкнуть никому неизвестный салон и дела пошли на лад.

Я сейчас смотрю на себя, прошлого, и будто вижу свое отражение в очень кривом зеркале — искаженное. Хорошо помню, с какими мыслями все это делал — не от души, а чтобы девчонка себя чем-то заняла и не парила мне