Драка. — Пропажа денег. — Привычка — вторая натура.

1

Широкий, заросший щетиной до бровей охранник читал «Желтый экспресс». Как всегда, на шестнадцатой странице изгалялся известный в столичных журналистских кругах Зуфар Гареев. Читая его заметки, можно было легко прийти к выводу, что ничего святого для Гареева нет. Но это было не так. Зуфар любил жену, имел ребенка и даже умудрялся поддерживать хорошие отношения с тещей.

Однако его писанина при этом напоминала третью степень копрофагии…

— Во дает! — восхищенно присвистнул широкий охранник.

— Чего там? — вяло откликнулся его напарник, невысокий крепыш с набитыми до уродливости «кентасами».

— Да тут один «новый русский» начудил.

— Нашел чем удивить…

— Нет, ты послушай! — перебил его широкий. — «Вчера в районе метро «Авиамоторная» мальчишка лет двенадцати баловался с петардами китайского производства…»

— Навезли барахла, гады, — мрачно отреагировал на это крепыш. — Поставить бы этих самых китайцев к Китайской стене и из огнеметов…

— При чем здесь китайцы?

— Все они… — Крепыш махнул рукой. — Чего там дальше-то написано?

— Ты же перебиваешь!

— Больше не буду.

— Не буду… Так, где это у нас?.. Ага, вот, нашел. Слушай дальше. «Мальчишка шалил очень долго, пугая прохожих оглушительными взрывами. Его уговаривали, ругали, грозили, но все было напрасно — мальчишка был слишком увлечен своим делом. Наконец досталось и «новому русскому». Мальчишка взорвал петарду у самых его ног…»

— Так ему и надо! — не удержался с комментарием крепыш. — Развелось их, гадов…

— Хорош тебе!

— Молчу, молчу…

— Блин, где же это?.. Вот. «Но «новый русский», в отличие от старух и пенсионеров, мальчишку уговаривать не стал. И грозить не стал. А просто погнался за ним…» — Широкий усмехнулся, представив себе, как разворачивалась погоня, — «Догнал. Спустил с мальчишки штаны. И сунул ему в задницу петарду. Затем щелкнул зажигалкой, намереваясь поджечь фитиль. Но сердобольные прохожие пожалели мальчишку и отговорили «нового русского» от такой жестокой экзекуции».

Широкий замолчал. Выдержал значительную паузу, как бы давая напарнику время для осмысления сказанного. Затем спросил:

— Ну как? Круто?

Крепыш с силой провел рукой по лицу — был уже четвертый час ночи, хотелось спать.

— Как это называется? — неожиданно спросил он.

— Что?

— Ну, заметка.

— «Прохожие отстояли попку мальчика».

— А кто написал?

— Какой-то нерусский. Зуфар Гареев. А что?

— Ничего. Гад он, этот Гареев, — выдавил крепыш.

— Прямо все у тебя гады! — коротко хохотнул широкий. — Куда ни плюнь — одни гады. Как в террариуме…

— Гад, — отчетливо повторил крепыш, и в его голосе прозвучала холодная, еле сдерживаемая ярость: — Во всей этой белиберде твой Гареев и есть самый главный гад.

— Это почему?

— Потому, — отрезал крепыш.

— А все-таки? Ну, скажи, скажи…

Было видно, что широкий по-настоящему заинтересовался.

— И скажу!

— Вот и скажи…

— Скажу! — упрямо повторил крепыш. — Один м… — он грязно выругался, — бомбочки взрывает, делать ему нечего, подонку, а второй м… — он повторил ругательство, прибавив к нему еще парочку непечатных эпитетов, что, видимо, должно было лишний раз подчеркнуть возраст «нового русского», — за ним гоняется, петарды в задницу сует…

— Ну-ну?

— Заткнись! То, что они м… законченные, это ясно, и думать тут много не надо: одного в зону, второго в колонию. Но вот этот гад, Зуфар Гареев, всем гадам гад!

— Чего ты? Работает человек, веселит нас…

— Веселит?! Да пошел он со своим весельем!.. — Крепыш уточнил, куда именно он послал бы «веселого» журналиста. — Ты пойми, братишка, он ведь не просто грязь на людей льет, он еще и заставляет нас с тобой это самое дерьмо хавать… И ты, и я, и еще тысячи, нажравшись вот таких «сочинений», постепенно сами дерьмом становимся!

— Не хочешь — не читай. Тебя никто не заставляет. У нас демократия, мать ее так-растак!..

— А что читать?! Нет же ничего!

— Как нет? «Московский комсомолец», например, — не скрывая усмешки, подбросил широкий.

— Дерьмо!

— «Клюква»…

— Такое же!

— «Лимонка», «Завтра», «Новости разведки и контрразведки», «Совершенно секретно», «Труд», — начал перечислять широкий.

Но крепыш его перебил:

— Я не об этом. Мне наплевать, сколько их выходит и каких. Главное — их суть стала одинаковой. Одинаково дерьмовой. И нет на самом деле газет «левых» или «правых». Все это туфта…

— Ну да?

— Туфта, — уже спокойно повторил крепыш — Ушло чего-то, а что именно, так просто и не объяснишь Я только чувствую, что ушло, и все. И мне теперь наплевать уже стало: мальчику в задницу сунут петарду или наоборот… И всем так же наплевать. А жаль!

Широкий потрогал свой перебитый нос (он когда-то в молодости чересчур активно увлекался боксом), хотел что-то сказать, но вдруг замер.

— Ты что?

— Тихо! — прикрикнул широкий.

Мгновенно наступила тишина В тесной подсобке, где до стен, казалось, можно было дотянуться рукой, отчетливо раздалось негромкое тиканье часов.

— Слышу часы, — шепотом сказал крепыш. — И все…

— Я не об этом. Собак слышишь?

— Нет

— Это странно.

— Может быть, спят, гады?

— Какой там «спят»? Это же специальные охранные псы… А ну, пошли!

Крепыш молча кивнул.

И шагнул вслед за напарником, прихватив из специального ложа короткоствольный автомат…

Территория нового строящегося аэропорта пустовала, и само строительство больше было похоже на западное, чем на наше, родное, — нигде не было видно куч мусора, грязных рытвин, бездорожья, пустых бутылок и ругательств на заборах…

Честно говоря, самих заборов тоже не было. Просто натянули маскировочные сети на столбы, и все. А вдоль периметра обычно бегали охранные собаки. Много собак. Очень много.

Сейчас псы почему то молчали, и это показалось охранникам странным.

— Куда же они подевались, сволочи?

— Может быть, собачья свадьба?

— Какая, к лешему, свадьба? Найду, ноги переломаю!

— Найди сначала…

Переговариваясь таким образом, крепыш и широкий обошли всю территорию аэропорта — терминал с запасами топлива, багажное отделение, огромные пирамиды плит, приготовленные для взлетно-посадочной полосы.

Но собак нигде не было. Сгинули. Исчезли. Что за мистика?

Появились и другие охранники, стали высказывать свои предположения: от самых необычных и фантастических (прилет инопланетян) до вполне реальных (животные почувствовали опасность, например, землетрясение, и сбежали).

— Да откуда в Москве землетрясение?!

— От верблюда!

— Я серьезно спрашиваю!

— А я серьезно отвечаю. Забыл семьдесят седьмой год?

— Так это же в Болгарии тряхануло, чудак ты на букву «м»?

— В Болгарии тряхануло, а стулья у меня в комнате бегали, понял! В Беляеве, на шестнадцатом этаже. Вот тебе и Болгария…

— Надо сказать шефу, чтобы рыбок завел.

— Каких рыбок?

— Пираний!

— Сам ты пиранья! Обычных рыбешек, чтобы землетрясение предсказывали. Как в Японии…

— А хорошо сейчас, наверное, в Японии!

— Ох, не трави душу!

— Тихо!

— Чего там?

— Тихо, говорят!! — уже увереннее рявкнул чей-то бас. — Вон