животной похоти, но она делает меня слабым.

И теперь, когда я это понимаю, это пугает меня до чертиков.

Резко встав, я хватаю свою сумку.

Каденс тоже вскакивает.

— Куда ты идешь? Мы должны быть в изоляторе в течение часа.

— Харрис не будет это записывать. Не беспокойся о своем послужном списке.

Я сжимаю ремень своей сумки.

Забудь о запрете на гитару. Мне нужно поиграть.

Я чувствую, как ошеломленный взгляд Каденс впивается мне в спину.

Повернувшись, я смотрю ей в лицо.

— Ты все еще общаешься с моим отцом?

— Нет. — Она моргает. — Мы даже почти не разговаривали в тот день за пределами аудитории. Он помог мне из-за мистера Маллиза. Сомневаюсь, что он вообще помнит мое имя.

— Хорошо. Держись от него подальше.

— Почему?

— Потому что если ты думаешь, что я плохой, то он еще хуже. — Мой взгляд потемнел. — Ты же не хочешь быть в долгу перед моим отцом.

13.

КАДЕНС

Вай стоит у входной двери, как нетерпеливый щенок. Она набрасывается на меня, как только я возвращаюсь домой, засыпает вопросами о Датче и инциденте с плавками и стонет по поводу того, что ей не довелось увидеть «такое физическое совершенство» вживую.

Мне едва удается стряхнуть ее с себя и удалиться в свою комнату, где я могу отдохнуть. Это был чертовски трудный день, и я предпочла бы разобраться со своими нежелательными пристрастиями Датча в уединении своей спальни.

Когда я уже собираюсь принять душ, звонит телефон.

Неизвестный номер.

Я напрягаюсь и раздумываю, стоит ли отвечать.

Телефон продолжает звонить.

Глубоко вздохнув, я поднимаю трубку.

— Алло?

— Каденс.

Я вскакиваю с кровати. — О боже! Мистер Маллиз!

Счастье разливается по моей груди, когда я слышу голос моего любимого учителя.

Именно мистер Маллиз дал мне шанс учиться в Redwood.

Именно мистер Маллиз потерял работу из-за того, что отказался раскрыть мою тайну.

А еще именно мистер Маллиз свел меня с Джародом Кроссом и вернул в школу.

Мы немного поболтали, а затем он перешел к сути своего звонка.

— Ты работала над своим страхом сцены?

Я ни за что не скажу ему, что чуть не упала в обморок, когда сегодня попробовала выступить перед аудиторией из одного человека.

— Э-э... Я играла треугольник некоторое время назад.

— Треугольник? Мило. Есть еще успехи?

— Не очень. Я была занята...

— Чем?

Мстила Датчу.

Стараюсь не думать о Датче.

Делаю все возможное, чтобы не мешать Датчу.

— Жизнью. — Говорю я.

— Я звоню, потому что один студент уже несколько недель умоляет меня дать ему твой, ну, другой твой номер. Не уверен, что тебе это будет интересно, но я могу тебя с ними познакомить. У них скоро будет мероприятие. За работу хорошо платят.

— Насколько хорошо?

Он бормочет цифру, от которой у меня в голове все загорается. Я произвожу мысленные расчеты. Скоро нужно будет платить за квартиру, а с тех пор как я бросила работу в салоне, дела идут туго.

Я соглашаюсь на концерт, но, приехав по адресу, который мне прислал мистер Маллиз, тут же жалею о своем выборе.

Вечеринку устраивает не кто иной, как... Пэрис.

— Ты пришла!

Она спускается по роскошной лестнице.

Ее стройное тело практически выпирает из русалочьего платья, которое обтягивает ее, как саранская пленка. Ее волосы свисают до плеч.

Она обнимает меня.

— Я искала тебя повсюду, но тебя нет в сети. Почему, черт возьми, тебя нет в сети?

— Ну...

— Мне просто понравилось все в твоем выступлении в конце летнего шоукейса. — Она пронеслась прямо над моими словами. — Криста никогда не позволяла нам признать это, но ты была великолепна. Я такая большая поклонница.

Неловко получать похвалу любого рода, но особенно от той, кто называл меня Мусорщицей и проводил весь свой обеденный перерыв, приказывая мне поднять это и убрать там.

Ты уже взяла ее деньги, Каденс. Ты должна сделать работу.

— Могу я посмотреть твое пианино? — Спрашиваю я низким голосом.

— Оно вон там. — Она показывает. — Я бы хотела, чтобы ты играла, когда люди будут входить. Это стильное мероприятие. — Она показывает на свое переливающееся платье. — Мне нужен этот андеграунд, дымный джаз-бар во времена запрета, понимаешь?

Я поджимаю губы.

— Пэрис!

Одна из ее товарищей по группе поддержки вбегает в дверь.

— Секундочку! — Пэрис торопливо дает мне остальные инструкции. — Ты будешь играть около полутора часов, а потом мы включим вечеринку. Не стесняйся оставаться здесь, если хочешь.

Я снова киваю.

Пэрис уходит, чтобы поприветствовать своих гостей.

Я поднимаюсь по лестнице на ослепительную сцену, состоящую из переливающихся занавесок и причудливых гобеленов.

Все это так... чрезмерно.

Я хмыкаю.

Вечеринки в Redwood Prep совсем не похожи на рейвы в Саутсайде. В моем районе много пива, хаоса и дикого веселья. Забудьте о живой музыке. Вам повезет, если там будет хоть один диджей.

Каждая вечеринка, на которой я побывала в Redwood Prep, а их, признаться, всего две, имеет определенный класс. Конечно, там есть алкоголь, пивной понг и пары в спальнях, но закуски премиум-класса, вино дорогое, и всегда присутствует претенциозная тема.

Даже их вечеринки проходят на другом уровне.

Мое сердце сгорает от зависти. Мне никогда не был нужен их мир, но я всегда завидовала легкости, с которой они в нем перемещаются. С самого первого дня в Redwood мне постоянно напоминают о моем месте на тотемном столбе.

Единственный раз, когда я чувствую, что хоть как-то контролирую ситуацию, это когда играю на пианино.

Над инструментом горит мягкий свет. Я нависаю над клавишами, колеблясь.

В последний раз, когда я пыталась прикоснуться к пианино, все вышло не очень хорошо.

Паника бурлит под кожей. Что, если у меня снова случится срыв? Что, если я не смогу играть... даже переодевшись?

Закрыв глаза, я пытаюсь найти свой центр.

Вдох. Выдох.

Новые воспоминания проносятся в моем мозгу. Напряженная челюсть Датча. Резкое раздувание ноздрей, когда он наклонился для поцелуя. Влажность его губ. Тепло его ладони. Вкус его языка...

Он уносит меня в темноту, как и в тот день в театре.

Я борюсь с воспоминаниями. Когда мысли о Датче стали моим безопасным местом?

Датч — не сказочный принц.

Он — злой король, который хочет разрушить все мои счастливые концовки.

Я презираю его, но его отпечаток