И тут, как пишут в романах, в дверь постучали. Причем колотили не стесняясь, ногой.

Оказалось - Гланька. Собственной персоной. Стояла на крыльце с обиженным лицом, прижимая обеими руками к груди несколько раздувшихся от избытка содержимого пакетов.

- Ну, мы так и будем стоять? - капризно спросила она, сваливая тяжелые пакеты в руки Ледникову. - Только не вздумай сказать, что ты не ожидал моего возвращения! Ты меня сильно этим разочаруешь. Если бы ты знал, какая сейчас дорога! Под колесами - снежная каша! А еще стало подмораживать… Я могла сто раз разбиться! Своими глазами видела несколько аварий! С трупами. А ты меня даже не поцеловал!

На эту нахалку было любо-дорого посмотреть. Отмотав по жуткой дороге такие концы, она была свежа и полна сил. И вообще, вела себя так, словно они давно уже женаты или сожительствуют не первый год.

Ледников отнес пакеты, набитые, как оказалось, снедью, на кухню. Она еще умудрилась заскочить по пути в магазин!

Гланька вылетела из ванной, куда она первым делом отправилась, и принялась разбираться в содержимом пакетов, с озабоченным видом осматривая каждую упаковку и банку.

- Сейчас мы с тобой будем ужинать, - сообщила она. - По-настоящему, с горячим, а потом… Ледников, чем мы займемся потом, как ты думаешь? Что ты молчишь?

- Любуюсь, - честно сказал Ледников. - Любуюсь тобой.

- Ну, это можно, - благодушно отреагировала Гланька. - Это не возбраняется, а даже приветствуется.

- А еще пытаюсь догадаться, за что же мне привалило такое счастье? А может, я его не заслуживаю?

- Между прочим, вполне может быть, что и не заслуживаешь. Но… Такой вот случился каприз природы. И ничего тут не попишешь. Поэтому кончай думать и бери, пока дают. А ну как я раздумаю? Я ведь на самом деле взбалмошная, мятущаяся, вся в сомнениях…

- Ну, не настолько же ты мятущаяся, - усмехнулся Ледников, - чтобы вот так взять и все испортить.

- Ишь ты, какие смелые обобщения сразу! А вроде поначалу тихим казался. Ты лучше скажи - записки деда прочитал?

- Посмотрел.

- И как?

- Любопытно. Есть за что уцепиться, чтобы работать дальше. Если придется работать…

- Но-но, - погрозила она ему ножом, которым разрезала упаковку с осетриной. - Договор дороже денег.

- А мы уже договорились?

- Разумеется.

- Откуда такая уверенность?

- А я по глазам вижу… Кстати, много ты там у деда прочел?

- Ты меня как раз оторвала от описания его встречи с Крыловой.

- А, роковая женщина! Я ее, кстати, видела на одной премьере. Она же у нас дама светская. Вполне симпатичная тетенька, мне понравилась. Если бы я не знала, кто были ее родители, сказала бы, что в ней чувствуется порода. Дед не зря на нее сразу запал. Бабуля, конечно, с ней рядом не стояла!

- Безжалостная ты! - не сдержался Ледников. Уж Викторию Алексеевну вполне можно было и не трогать.

- Зато честная и справедливая, - ни на секунду не задумавшись, отрапортовала Гланька.

С едой она разобралась мигом, и уже через несколько минут они перебрались в большую комнату и принялись за ужин, запивая его итальянским вином, которое Гланька, разумеется, не забыла прихватить тоже.

А потом случилось то, что должно было случиться, к чему они оба были готовы уже с самой утренней встречи, что уже просто не могло не произойти.

Ледникова поразило то, что в постели Гланька вела себя совершенно не так, как этого можно было ожидать. Как будто вместе с одеждой она скинула с себя нагловатую самоуверенность и демонстративную циничность, которых, честно говоря, он ждал от нее и во время любви. Была тихой, покорной и даже как будто грустной. Рядом с ним лежала словно совсем другая женщина, не та, с которой все было понятно и просто. От этой неизвестно чего было ожидать.

Снег уже давно прошел, налетевший издалека морозный ветер разодрал в клочья тучи, между ними проступила полная луна, которая залила комнату сквозь голое окно неестественным синим цветом. Гланька спрыгнула с кровати, распахнула окно и подставила грудь с отвердевшими от холода сосками ворвавшемуся в комнату ветру.

Ледников, глядя на нее, вдруг почувствовал острую печаль. Нет, он не сожалел о том, что случилось между ними, он просто знал, что случившееся было не началом, а завершением какой-то важной части его жизни. А что последует за ним, знать невозможно.

Видимо, Гланька тоже испытывала что-то похожее. Постояв у окна, она вернулась в постель, не сказав ни слова, нырнула под шерстяной плед и затихла. И еще долго они лежали так, не тревожа друг друга, не помогая, но и не мешая разбираться со своими мыслями и чувствами.

Когда Гланька уснула, он спустился вниз и дочитал дневник судьи до конца. Про дело Ампилоговых там уже почти ничего не было. Запомнилась только несколько раз повторенная мысль о чьем-то «тайном присутствии», которое судья ощущает, но не может ничем подтвердить…

«И судье что-то мерещилось, - подумал Ледников, - место тут, что ли, такое?» Он подошел к окну и замер - на чистом и ровном, как простыня, снегу была отчетлива видна дорожка чьих-то следов - от калитки к дому и обратно. Ледников понимал, что следы могли оставить не неведомые и невидимые злодеи, а та же Нюра, например, но Гланьке говорить ничего не стал.

- Ну, поступим по-американски? - весело спросила она за завтраком.

- То есть?

- Ну, как же! Есть такой совершенно американский вариант. Сначала люди всю ночь трахаются со всем возможным усердием, а утром - давай поговорим, обсудим, что же произошло? Это был просто секс или нечто большее? Теперь у нас будут постоянные отношения или нет? Это было одноразовое развлечение или шаг к серьезным отношениям? Сколько раз в неделю мы будем теперь этим заниматься? У кого? А может, в гостинице? И кто будет платить в ресторане? А кто будет покупать презервативы? Может, по очереди?

- Нет, мы поведем себя как настоящие русские люди.

- Ого! Это как же?

- А мы просто пустим все на самотек. Будь что будет! Как получится.

- Занятно. Предпочитаем жить в неизвестности?

- Предпочитаем просто жить.

- Чтоб мыслить и страдать?

- Вот-вот.

Гланька допила кофе, унесла чашки. Вернулась она с мятым солдатским котелком. Ледников его хорошо помнил - котелок принадлежал судье Востросаблину, он сохранил его с каких-то незапамятных времен и, как рассказывал Артем, иногда готовил себе в нем на костре какую-то незамысловатую еду. Видимо, у судьи было связано с этим котелком какое-то важное для него воспоминание. Какое именно, теперь уже никто не узнает.

Ледников вопросительно посмотрел на Гланьку.

- Это дедов, - объяснила она.