Кендра поставила руки на бедра и согнулась в попытке вобрать больше воздуха в свои многострадальные легкие. Сердце билось так громко, что, казалось, выпрыгнет из груди. Рев в ушах был как от товарного поезда.

Поэтому она и не могла слышать, как он подошел к ней сзади.

– Ты с ума сошла, женщина?

Рука, сжавшая ее плечо, запустила адреналин в кровь. В ту же секунду Кендра с поднятыми вверх руками повернулась вокруг своей оси для того, чтобы дать отпор нападающему. Она уже готова была нанести удар, когда встретилась глазами с Алеком.

– Зачем ты носишься по Лондону, как будто в тебя бес вселился? – спросил он, золотые блики в его зеленых глазах гневно блестели под изогнутыми черными бровями.

Она опустила руку себе на грудь, а не ему в глотку, как хотелось.

– Боже мой, Алек. Ты не должен подкрадываться так к людям. Я могла сделать тебе больно!

– Мисс Донован, вы не можете бродить по Лондону без сопровождения. Черт побери, Кендра! Это Лондон, не деревня!

Кендра почувствовала, как сама начинает выходить из себя.

– Я в курсе того, где мы находимся, Алек. Кто-то наблюдал за домом герцога.

Он молчал какое-то время, потом предположил:

– Думаю, кто-то просто вышел погулять. Может, он…

– Нет. Черт побери, я могу отличить слежку от прогулки! У меня со вчерашнего дня чувство, будто кто-то за нами наблюдает, но сегодня я наконец его заметила. Я не видела его лица. На нем была шляпа. Но он точно наблюдал за домом герцога!

Алек удивленно уставился на нее. Если до этого он выглядел раздраженным, то сейчас был просто в ярости.

– И ты подумала, что сможешь устроить очную ставку какому-то проходимцу? Одна? – Он был по-итальянски красив, когда ругался. – Да ты просто глупа! А что, если это был убийца Корделии?

Она напрягла челюсть.

– Тогда мы бы смогли чертовски быстро закрыть это дело.

Он схватил ее за руки, пальцами впиваясь в кожу.

– Или ты была бы мертва. Ты что, не понимаешь?

– Меня не так просто убить.

Отчасти это была бравада, дерзкий ответ, чтобы разрядить обстановку. Но ее же и правда обучали самообороне, включая наиболее жестокую технику рукопашного боя крав-мага. Она не была беззащитной, как другие женщины в эту эпоху.

Его руки, обхватившие ее плечи, дернулись.

– Черт возьми. Именно из-за такой самонадеянности мужчины и погибают на полях сражений.

Алек был в чем-то прав. Но она отказывалась это признавать и пыталась высвободиться из его хватки, глядя ему прямо в глаза.

– Прекрати! Прекрати говорить мне, что делать, Алек! Прекрати учить меня. Прекрати, черт возьми, защищать меня! Я не идиотка. Я могу сама о себе позаботиться. Я забочусь о себе уже довольно давно.

– Кендра…

– Я была самой молодой в «Куантико». Тебе об этом известно. Я чертовски хорошо занимаюсь своим делом… занималась. Черт. – У нее неожиданно перехватило дыхание. Она чувствовала себя веткой, выброшенной в море и уплывающей подальше от всего, что ей когда-то было знакомо. Она никогда не считала себя эмоциональным человеком и гордилась тем, что использовала мозги и холодную логику, чтобы оставаться в своем уме. Это был ее механизм выживания с четырнадцати, когда ее так же бросили плыть по течению. Но все пошло не так, и она оказалась в девятнадцатом веке. Кендра не только находилась не в своем времени, но и чувствовала себя так, будто примерила чужую кожу. Она почувствовала, как подступают слезы, и это испугало ее до смерти.

– Мне здесь не место, Алек, – прошептала она.

Он все это время внимательно наблюдал за ней, теперь же притянул к себе, и в его движениях был не гнев, а желание утешить.

– Зачем все мы здесь?

Она рассмеялась сквозь слезы, уперлась лбом в его грудь и услышала громкое биение сердца.

– И не пытайся философствовать при мне, Алек.

– Может, герцог прав, и твое назначение здесь – спасти меня.

– Он думает, что мы все связаны на каком-то космическом уровне.

– В обычной ситуации я бы оставил такие романтические теории поэтам вроде Байрона, – пробормотал он и крепче ее сжал, позволив себе погладить ее спину. – Однако не станешь же ты отрицать, что между нами что-то есть, Кендра. Я никогда такого раньше не ощущал.

– Временное помешательство.

– Любовь и сумасшествие смешались, но я не думаю, что в моих чувствах есть что-то временное.

– Не надо. – Кендра выбралась из его объятий и посмотрела мрачным взглядом своих темных глаз. Ей казалось, что она готова умолять его о пощаде. – Не надо, Алек. Я не могу думать о… об этом прямо сейчас.

Он криво улыбнулся и обхватил ладонями ее лицо.

– Чего ты боишься?

– Я не боюсь. – Но она боялась. Она была в ужасе.

– Обещаю, я не сделаю тебе больно.

– Я все равно хочу домой.

– И как ты это собираешься осуществить? Ты каждый месяц будешь в полнолуние выходить на лестницу в замке Элдридж и надеяться, что твоя кротовая нора магическим образом появится?

В такой формулировке затея выглядела безумной.

– Не знаю, – ответила она. – Во-первых, кто сказал, что она должна была появиться?

– Твоя жизнь так прекрасна в двадцать первом веке, Кендра? Ты говорила, что отдалилась от семьи и у тебя нет мужа.

Кендра засмеялась.

– Можешь не верить, но в моей реальности женщины не всегда ищут мужа.

– Я только имел в виду, что ты свободна…

Свободна оставить позади двадцать первый век – возможно. Но я здесь не свободна. Она хотела напомнить об этом, чтобы он понял, что просит ее оставить. Но ее мысли разбежались врассыпную, как только она встретилась с ним взглядом. Она прочитала его намерения раньше, чем он успел подойти ближе.

Она знала, что это ошибка, но не стала противиться. И подалась вперед, чтобы поцеловать его.

– О нет! Кажется, мы тут чему-то помешали, парни!

Громкий голос заставил Кендру и Алека отпрянуть друг от друга. Второй раз менее чем за двадцать минут Кендра приняла оборонительную позу, повернувшись, чтобы встретиться лицом к лицу с тремя приближающимися к ним фигурами.

– Лорд и его шлюшка, похоже, – произнес один из них. – Не так ли, Нэд?

– Да, точно, Том. Так и есть, – ответил Нэд.

Алек сделал шаг вперед, встав перед ней, что вызвало бы у нее ужасное раздражение, если бы она не была так увлечена тремя незнакомцами. Двое из них были мужчинами среднего роста, возможно, сильно за тридцать, но им могло быть и меньше, ведь тяжелая жизнь часто добавляет лишних лет. Тот, которого звали Нэд, был худощавого телосложения, рыжеватый. Другой, Том, был темнее и атлетически сложенным, если не считать брюшка, висевшего в районе пояса.