— Хорошо. — Стив отключился.

Вадим поставил спутниковый телефон на приборную панель катера и посмотрел на черную поверхность океана.

9 декабря

10.12 по местному времени

18.12 по московскому

Окрестности города Гавана

Куба

Выбрав для посадки высушенное солнцем до желтизны поле рядом с пляжем Плайя Бакуранао, Роман развернул винты конвертоплана в вертикальное положение и пошел на снижение. Стив, уже сменивший одежду на более подходящую для жаркого кубинского климата, пристально всматривался в монитор, пытаясь обнаружить в округе признаки живых людей.

— Ром, знаешь, о чем подумал. — Сказал, отвлекшись на мгновение, Прайс. — Сразу после эпидемии я мечтал найти выживших, от одиночества готов был выть. А вот сейчас, смотрю на этот экран и понимаю, что если обнаружу кого-то, то это вызовет страх и опасение. Неизвестно, на кого мы можем наткнуться: на проталиевцев, на группу каких-нибудь местных сумасшедших, или просто на людей, готовых убить ради оружия, пропитания или транспортных средств. Прошло меньше полугода, а мы уже боимся себе подобных.

— Эх, Стив. Наивный ты, умный, но наивный. — Роман слегка улыбнулся и приземлил конвертоплан. — Люди всегда были такими, какими ты их сейчас видишь. Просто существовали определенные рамки, сдерживающие истинную натуру: общественное порицание, полиция, уголовный и гражданский кодекс, ответственность перед родителями, детьми и семьей, страх потерять рабочее место. А сейчас всего этого нет, кануло в лету под натиском «Пурпурного рассвета». Хотя и до него хватало всякого, те же маньяки, убийцы, насильники. Любая война сразу показывала человеческую натуру, обычные солдаты без зазрения совести шли на мародерство, пытки и изнасилования, причем с обеих сторон. Нет, хорошие и совестливые люди тоже есть, но их меньшинство. Другие просто мимикрируют, тайно желая покарать всех им неугодных, и неважно чем они не угодили, даже если просто мимо прошли и не поздоровались, или цвет волос не понравился, или одежда.

— Грустно это все. — Стив тяжело вздохнул и нажал кнопку открытия двери. — Все же хочется верить в лучшее, но с каждым днем эта вера тает все сильнее.

— Ничего, надеюсь у нас в «Истоке» получится что-то изменить.

— В этом я уже начал сомневаться. Без Лесного мы лишились почти всего, что могло этому поспособствовать. А люди уже успели привыкнуть к сильно облегчившийся жизни. Даже боюсь предположить, чего ждать от такого количества разочарованных и озлобленных общинами людей. — Прайс подошел к открывшейся двери и вдохнул полной грудью. — Морем пахнет.

— Разберемся. — Ответил Сталюков, выбираясь из кресла пилота. — Никто нам не мешает распустить всех, и оставить только тех, кто реально горит нашей идеей. Вот с «Проталием» покончим, чтобы не переживать больше об угрозе уничтожения и более плотно развитием «Истока».

— Загадывать не будем, как говорят: «не считай цыплят, пока они не вылупятся».

— У нас по-другому. «Не дели шкуру неубитого медведя». — Роман подошел к Стиву и посмотрел на виднеющийся океан.

— Смысл тот же. — Стив вылез из конвертоплана и сел на выгоревшую траву. — Теперь сидим и ждем?

— Да. — Роман опустился рядом. — Вадим позвонит и сразу вылетаем. Блин, я просто сгораю от нетерпения, быстрее увидеть «Проталий» и покончить уже с ним раз и навсегда.

— Кровожадно прозвучало. — Стив поднял с земли желтую соломинку и закинул ее в рот. — Две сотни тысяч человек. Там по любому очень много женщин и детей непричастных к организации эпидемии, а ядерный взрыв не убивает избирательно, погибнут абсолютно все.

— А то что те, кто устроил пурпурный, не думали обо всех женщинах, детях и стариках, которые погибли в страшных муках? Их было не двести тысяч, а несколько миллиардов. И даже после всех этих смертей они продолжают угнетать и убивать, сами при этом прохлаждаясь на райском острове. Если мы дадим слабину, начнем жалеть и взвешивать, кто виноват, а кто нет, то пока мы мешкаемся, погибнет еще не одна тысяча людей. Вон, Вадим же сказал, что не в одной России идет противостояние с анклавами, на твоей родной земле развернулась полномасштабная война, и каждую минут умирают люди.

— Да, но брать на себя ответственность в принятии решения, кому жить, а кому нет…

— А по-другому никак, они на себя эту ответственность взяли, и теперь должны за это заплатить. Тебя гложет совесть, я понимаю, но даже библию вспомни. Тот же Содом и Гоморра, бьюсь об заклад, что в городах хватало и праведных людей и вообще не успевших согрешить детей. А потоп? Там вообще всех под одну гребенку и не важно, насколько по заветам люди жили.

— Да, только сейчас это не истории из книги, написанной пару тысяч лет назад, а реальность. И отправить людей на тот свет необходимо нам. — Стив замолчал, жуя соломинку и разглядывая океан.

9 декабря

20.32 по московскому времени

База «Исток».

Князев поставил локти на стол и опер на них подбородок. В кабинете совещания полная тишина, все ждут «проштрафившихся». Серго молча сверлит взглядом стену. Вика сидит по правую руку от Саши, и смотрит на дверь, взгляд девушки и рука, поглаживающая металлический бок пистолета-пулемета, не обещают ничего хорошего.

Открылась дверь. Первой