А ведь у нее есть знакомый милиционер, который мог бы приехать, чтобы охранять ее в этой глуши от всяческой напасти. Увы, для него главное — работа. Кажется, и его я интересую только с этой точки зрения.

Начать осмотр теткиного имущества я решила на следующий день с мансарды. Я всегда втайне мечтала о собственном двухэтажном доме и вот, получив его в наследство, тут же продала. Моя мечта отыскалась вовсе не в том месте, где я жила и хотела жить, — вот так шутит над нами судьба!

Сегодня опять я проснулась рано. Наверное, потому, что рано легла. Вечер наступил довольно быстро, едва я успела заварить себе суп из пакета и нашла на книжной полке роман Даниэлы Стил, чтобы погрузиться в водоворот страстной любви, над которой уже с первых страниц повис дамоклов меч весьма закрученного сюжета.

Но несмотря на всяческие дневные ужасы и беспокойства, спала я крепко и проснулась отдохнувшей настолько, что даже как-то не слишком задумывалась о приличной сумме долларов в моей сумочке.

Я опять сходила за молоком. Правда, Лиды не было видно. Наверное, у нее еще осталось то молоко, что она купила прежде. Но с другой стороны, она же не принимала нежданных гостей, вроде отца и дочери Михайловских. Наскоро позавтракав, я отправилась осматривать вещи тетки Олимпиады.

Правда, с ходу я столкнулась с трудностью: огромный шкаф, встроенный в стену, оказался запертым на ключ. Пришлось спуститься на кухню, где на гвоздике висела связка ключей. Я сняла ее и машинально взглянула в окно, выходящее на улицу, — на другой стороне ее, а улицы здесь не очень широкие, стояла неизвестно откуда взявшаяся иномарка, скромно приткнувшаяся под развесистой ветлой у такого ветхого забора, что он казался декорацией, по недосмотру работников сцены оставшейся от другого спектакля.

Ну стоит себе и стоит. Я бы не обратила на нее внимания, если бы не заметила блик в приоткрытом окне машины. Одно дело, блик от стекла автомобиля, другое — блик внутри его. Я не поленилась, опять поднялась на второй этаж в мансарду, окна которой, к сожалению, на улицу не выходили, но где на ковре висел полевой бинокль, и из-за портьеры в гостиной не спеша рассмотрела интересный объект.

Так и есть! На заднем сиденье легковушки какой-то мужик пялился на окна моего дома в бинокль. Если это казак из сотни Далматова, купившего у меня дом, то зачем ему за мной следить, а если еще кто-то… Странно это, господа!

Неужели Ольга накаркала мне приключение, о котором всегда страстно мечтала сама? Я не столько испугалась, сколько почувствовала себя одинокой и беззащитной в этом чужом краю. Если мне сейчас исчезнуть, то вряд ли кто меня и хватится. Разве что Федор Михайлович, который, может, и обиделся на мое предложение поработать частным сыщиком за плату. Между прочим, теперь я могу предложить ему куда больший гонорар.

Наблюдатели меня вначале напугали, а потом и разозлили. Эти-то что от меня хотят? И куда смотрит районный убойный отдел во главе с синеглазым майором? Если так и дальше пойдет, то я не останусь здесь, как обещала, а просто заведу уставшую от ожидания Симку, и… только меня здесь и видели!

Но пока я еще ничего такого не решила, удрать я всегда успею — ладно, наблюдайте!

Опять поднявшись в мансарду, я решила больше о них не думать и заниматься тем, чем хотела.

Открывшийся шкаф заставил меня ахнуть. Это был такой огромный шифоньер с отделениями вверху для шляп, внизу для обуви, а все остальное место занимала висящая женская одежда. Увиденное заставило меня застонать от огорчения: тетка Липа была женщиной высокой и солидной, размера пятьдесят второго против моего сорок шестого.

Уйма вещей! Фирменных, ненадеванных, словно Олимпиада Киреева бомбанула столичный универмаг. А ведь приезжала она к нам в гости обычно с одним чемоданчиком и была одета средне. Не бедно, но и не сногсшибательно. Здесь же висели вещи человека богатого, потратившего на свой гардероб не одну тысячу зеленых. Ай да тетка!

Особенно меня восхитила роскошная песцовая шуба. Я не выдержала искушения и примерила ее. Конечно, утонула в мехах, какое это, оказывается, восхитительное ощущение! Но и огорчалась я зря — некоторая переделка вполне позволила бы носить ее и мне.

Я вроде думала обо всех этих нарядах, а на самом деле мысли мои упорно возвращались к черной иномарке напротив моих окон… Не думать о ней! Зеркало! Полцарства за зеркало! Зеркало нашлось. Одна из двери шкафа-гиганта как раз им и оказалась.

Глядя на себя, такую шикарную даму в мехах, я вдруг подумала, что человеку нужно иметь семью. Именно в ней он находит приложение и своим способностям, и неуемной энергии. И деньгам, которые такой энергией зарабатывает. В противном случае все уходит на приобретение подобных шкафов с одеждой, которой могло бы хватить на две жизни.

Я обязательно выйду замуж, нарожаю детей. Троих… нет, пожалуй, двоих хватит. И им буду посвящать свое свободное время, и мне некогда будет скучать и заполнять шкафы нарядами, которые некуда надевать.

Сунув руки в карманы шубы, я опять покрутилась перед зеркалом: королева! А правая рука тем временем нащупала в кармане какую-то бумажку. Я достала ее и развернула. На листке под словом «Антитеррор», два раза подчеркнутым, шел длинный перечень каких-то сумм: «Шашлычная а.с. — 200б, бар центр. — 300б», — и так далее. Что означала буква «б»? Банки, бутылки?

Что это, учет продуктов, но какое отношение имела к нему тетя Липа? Насколько я помнила, в свое время она окончила пединститут по специальности учитель математики и потом навсегда ушла в администрирование, отработав в школе всего два года. С продуктами она не работала никогда. И потом, все эти бары и шашлычные вряд ли относились только к Костромино. Наверняка учитывались точки и самого районного центра.

У меня мелькнула мысль позвонить в Ивлев Михайловскому. Во-первых, я все еще жажду продать местной милиции наши компьютеры. Во-вторых, может, он скорее разберется с той суматохой, которая в последнее время происходит вокруг моей скромной персоны.

Я не была уверена, что его заинтересует бумажка с какими-то хозяйственными расчетами, но с кем поведешься, от того и наберешься. Ольга бы непременно в этом что-нибудь этакое усмотрела, потому и мне стало мерещиться, будто все недаром.

Смущало прямо-таки революционное слово — антитеррор. Как там было в истории: ответим на белый террор красным террором. Антитеррор! Звучит. Виделись в этом слове спокойные, уверенные парни в пятнистой форме, которые взяли на себя заботу о беззащитном населении… Интересно, беззащитном — перед кем?

Понятное дело, перед террористами. Надо думать, в такой глубинке и террористы не те, что в столицах, иначе бы мы все об этом давно знали. Уж местные журналисты постарались бы: мол, и мы не лыком шиты, и у нас не хуже… В смысле, не лучше. Значит, и террор этот сугубо местный. И скорее всего на обычном юридическом языке называется как-то по-другому.

Может, рэкет? Что за дурь опять в голову лезет?