Алла встретила меня в коридоре – кажется, она и не уходила отсюда.

– Что он сказал? – сходу спросила она.

– Про что?

– Про... Ирку... Егор!

– Почти ничего... спросил, что мы рассказывали следователю и кого я подозреваю, – выдохнул я и привалился плечом к стене. – Вряд ли он сразу сможет помочь... Думаю, к нему стоит обращаться, только если будут какие-то трудности. Матери Ирки надо позвонить? Я, наверное, могу.

Я действительно чувствовал силы для этого подвига. Меня, правда, смущало, что эта незнакомая женщина может прилететь в разгар той ситуации, о которой говорил Валентин – и нам придется ездить по моргам в самое неподходящее время, да ещё и на метро. Насколько я понял, на машине в эти дни в город лучше не соваться.

– Не надо, папа только что звонил, – Алла помотала головой. – Она уже знает... Папа пообещал завтра денег перевести и сказал ей, чтобы билет купила на самолет. Только переводы – это же долго?

– Да не особо... хотя да, долго, несколько дней, потом ещё как билеты будут... Знаешь, завтра свяжусь с Михаилом Сергеевичем, вдруг чем поможет? Он не обязан, конечно, но тут надо все возможности использовать.

– О, точно! – воскликнула Алла. – А Михаил Сергеевич хороший, он обязательно поможет!

Я не был так уверен в хорошести старика, но спорить не стал.

– Но это завтра, сейчас он, наверное, только-только домой с работы добрался, – если добрался, подумал я про себя. – Надо ещё машину в гараж вернуть... И это... надо бы провести семейный совет. Тут всякое ожидается, отцу и бабушке лучше тоже знать... Я на кухню, попробую кофе соорудить.

Глава 7. Меркантильная персона

У меня была мысль ничего никому из них не говорить, но Валентин явно открылся мне не просто так. Скорее всего, он точно знал, что я не удержу эту информацию в себе и поделюсь ею с родными Аллы и самой девушкой – и заранее был согласен на это. Правда, для него и его единомышленников в этой откровенности имелся определенный риск, но, видимо, Валентин верил, что я не подведу – и бабушка с отцом моей невесты тоже не подведут. А вот своим родителям я решил не звонить – вряд ли то, что произойдет, будет заметно в их глухомани, скорее, всё ограничится какой-нибудь замятней в Москве. Великой этой замятне, как я думал, стать не суждено.

Когда вся семья собралась на кухне, я уже выпил половину чашки и съел пару бутербродов – после общения с Валентином на меня напал жор, устоять перед которым я не мог. Глядя на меня, остальные тоже расселись вокруг стола, и пришлось ждать, пока Елизавета Петровна приготовит перекус для всех.

Ну а потом я кратко рассказал о том, что нас всех ждет в самое ближайшее время.

– Он не сказал, чего именно ждать? – уточнил Александр Васильевич.

– Нет, но намекнул достаточно прозрачно. Какие-то разборки на уровне Политбюро, как с Хрущевым было.

– Тогда никто и не заметил ничего, – сказала бабушка. – Только как в газетах опубликовали, так все и узнали... А ты прям к войне нас готовишь.

Я действительно немного сгустил краски, так что краткое предупреждение Валентина вылилось в моей версии в армагеддон, свидетелями которого мы вскоре окажемся. Отсебятины я добавил много – в основном из событий августа девяноста первого или октября девяносто третьего, – и получилось действительно устрашающе.

– Лучше готовиться к худшему и потом обрадоваться, если всё пройдет по нормальному сценарию, чем быть оптимистом, но потом пожалеть об этом, – философски заметил я. – Думаю, завтра можно совершить набег на магазины... Елизавета Петровна, ваших подруг, думаю, это тоже касается, хотя полностью им что-то говорить о причинах, наверное, не стоит. Впрочем, вы и сами знаете, что такое военная тайна...

– Про тайну знаю, конечно, – отмахнулась бабушка. – Не впервой, разберусь. А набег-то зачем?

– Да как обычно, – я пожал плечами. – Купить сахар, спички, крупы, мыло. Соль, наверное, ещё консервы какие-нибудь. Думаю, на это можно выделить рублей сто... всё равно не пропадут, даже если сейчас не пригодятся. Потом слопаем.