На следующий день в больнице из пострадавших в Дайтерри осталась только я. Девушку забрали на долечивание родственники — оказывается, она была из богатой семьи, и ее родители могли себе позволить врача на дому. Нервы пришли в себя после сращения, и мне предписано было весь день двигаться — чтобы снова вернуть себе полноту движений и ощущений.

Погода на улице благоволила прогулкам. Аргента принес мне кое-какую одежду — конечно же, цветов тетушки Раштлек, и я, облачившись в рубашку и юбку, вышла под руку с медицинской сестрой на прогулку. Облака лениво плыли по небу. Мы сделали несколько кругов по территории больничного комплекса, потом выполнили разминку для позвоночника и вернулись внутрь. Я не чувствовала себя усталой, но сон сморил меня, едва голова коснулась подушки.

На этот раз кошмары вернулись.

Я видела долину, занесенную снегом. Со всех сторон ее окружали горы, высокие и неприступные. Я шла по тропинке между деревьев к домам, стоящим на краю леса. Я знала, что меня там ждут, что там тепло и пахнет домашней выпечкой.

Я услышала выстрел задолго до того, как поняла, что не сплю. Обернувшись, я увидела человека в меховой шапке. Он наводил на меня ружье, и я знала, что он вот-вот будет готов выстрелить снова.

В следующую секунду я оказалась по шею в воде. Холод пронзил мое тело железным штырем, я закричала, пытаясь проснуться, уже понимая, что этот тот самый кошмарный сон, который я вижу каждый день.

— Она всплыла!

— Предательница! Предательница!

— Будь ты проклята!

Я почувствовала резкий удар по голове и открыла глаза. В следующую секунду что-то забулькало у меня в груди, и, повернувшись набок, я исторгла на пол рядом с кроватью около литра ледяной воды.

Утром следующего дня Аргента сообщил мне, что на внеочередном, так называемом, «малом» заседании учебного совета Школы было принято важное решение. Поскольку группа Закрытых миров в полном составе не явилась на первые теоретические занятия по Миламиру, наше расписание сдвинули на четыре дня вперед. У нас будет полный комплекс теоретических занятий, за которым последует такая же полная практическая сессия.

Таким образом, теперь группа Закрытых миров будет заниматься отдельно от остальных групп. Я подозревала, что сделано это не просто так и далеко не в наших интересах, и восприняла эту новость без энтузиазма. Но никто и не ожидал, что я обрадуюсь.

Несмотря на сказанное, Аргента все равно явился ко мне в палату с кучей учебников и твердым намерением «подтянуть» меня по всем предметам. Это означало, что полдня я проведу с ним.

После второй практики до полнолуния останется всего ничего, и мне в голову все чаще приходила мысль о том, что я могла бы вернуться домой. Вот только что делать с лихорадкой, которая тогда меня ждет? Я попыталась расспросить о ней Аргенту, но он увиливал от темы и говорил только об учебе.

Пока Аргента рассказывал мне о том, как бушевала на совете сарра Риангмар — ей из-за удлинения рабочей недели придется пропустить посиделки в книжном клубе и встречу общества любительниц домашнего вязания — мысли мои плясали вокруг вчерашнего визита доктора.

Сразу после того, как меня вырвало ледяной водой, в палату наведался врач, мужчина лет пятидесяти, уверенный в себе и в своих знаниях. Взяв меня за руку, он пощупал пульс, заглянул мне в глаза и проникновенным голосом сообщил, что «имеем мы дело с классическим случаем переноса душевных метаний в телесные страдания».

Доктор рассказал мне то, о чем я слышала и на Земле. Читала в какой-то книге об интересном, но жутком эксперименте с внушением. Суть была такова: человека укладывали на кушетку и завязывали глаза. Затем объясняли, что сейчас ему на руку выльют небольшую дозу уксусной кислоты, и на коже образуется ожог. Человеку объясняли, как будет выглядеть ожог, и какую боль он будет причинять.

Уж не знаю, что заставило испытуемого согласиться на такое, но он согласился.

После объяснений экспериментатор выливал на ладонь жертвы немного обычной воды. Человек начинал кричать от боли и пытаться вырваться, и на его ладони по прошествии времени образовывался ожог, в точности совпадающий по описанию с тем, о котором ему рассказывали.

Похоже, сказал доктор, у меня с моими кошмарами выходит та же история. В какой-то момент я внушаю себе, что все вокруг — реально, и тело послушно воспринимает мою команду. К сожалению, медицина этого мира не может помочь мне избавиться от кошмаров. Не страшась врачевать тела инопланетян, здешние эскулапы все как один отказывались лечить инопланетные души.

Доктор предложил временное облегчение — таблетки, подавляющие сны. Вчера со мной провели несколько необходимых процедур, и если они покажут то, что должны показать, сразу после занятий с Аргентой мне принесут лекарство.

Я просто не могла быть сосредоточенной.

— Тебя выпишут послезавтра, — сказал Аргента, наконец, захлопывая книгу. — Я оставлю тут учебник, на закладках — мои пометки. Почитай, пожалуйста, о технологиях Миламира. Я думаю, тебе там будет проще всех. В твоем мире Миламир был бы образцом мира стимпанк.

Как я уже упоминала раньше, ни Аргента, ни Силенка, хоть оба и заходили ко мне каждый день, о событиях в Дайтерри не говорили, в откровения не пускались. И в этот раз мой Патрон держался немного отстраненно, как будто и не было той вспышки гнева в присутствии ангела.

— На этот раз на практику с вами пойдет один из Патронов группы, — добавил Аргента небрежно. — Решили так на заседании. Ну, пойду. Вижу, тебе уже пора принимать лекарства.

В палату уже в который раз заглянула молоденькая медсестричка, и, попрощавшись, Аргента ушел.

По медицинским законам этого мира я имела право сама выбирать тех, кому позволено будет знать мой диагноз, состояние и назначения. Я решила, что о кошмарах не должен знать даже Аргента. Потому медсестра и заглядывала в палату — ждала, пока уйдет мой Патрон, чтобы рассказать мне о результатах и дать таблетки, если все будет в порядке.

— Доктор поручил передать вам, что анализы хорошие, и вы можете начинать прием, — сказала она, передавая мне флакон. — Здесь двадцать таблеток. Курс лечения составляет двадцать дней. Постарайтесь к окончанию курса прийти сюда, чтобы снова сдать анализы и получить, если нужно, еще таблеток.

Всего двадцать? Ну, почему не сто?

— А почему сразу не дать мне таблеток, например, на лунный месяц? — спросила я.

Но она только пожала плечами.

— Мое дело — сообщить Вам решение, сарра. Назначение делает доктор, не я.

Вздыхая, я поблагодарила девушку. Она ушла, и я уселась на кровать, сжимая в руках флакон и думая о том, что будет дальше. Могла бы я всю жизнь провести на таблетках? Теоретически — чисто теоретически, да-да — могла бы. Обращаться к нашим врачам на Земле я боялась. Даже этих таблеток я боялась, потому как знала из Интернета, что все лекарства, которые влияют на психику, могут в конечном итоге свести с ума.