его ладонь, будто бы благодарил за поддержку.

А крыло, как ни странно, и впрямь срослось. Только маленький симаргл почему-то не полетел…

Яромир едва не плакал: ну как же так! Лекарь же сказал, что все в порядке!

— Почему ты не взлетаешь? Ну?! Маши вот так!

Он пытался помочь щенку расправить крылья, но тот лишь жался к его ногам и смотрел таким затравленным взглядом, что сердце обливалось кровью.

— Я думаю, он забыл, как летать, — вздохнул отец, глядя на бесплодные усилия сына. — Говорят, такое случается. Сперва не мог, а потом не захотел.

Но Яромир не собирался отступать, когда победа была так близка. Он затащил симаргла на крышу дома, собираясь столкнуть вниз, — но не решился. Уже наверху, стоя на неровной черепице и вцепившись пальцами в песий загривок, он отчетливо понял: симаргл не раскроет крыльев. Просто упадет и разобьется. Потому что его страх сильнее, чем желание летать.

Так и пришлось ему слезать с крыши, глотая горькие слезы.

* * *

— По-моему, он у нас прижился, — Радмила чесала симаргла за ухом, и тот блаженно щурился. — Давай уже назовем его как-нибудь? Негоже такому пушистику без имени ходить.

— Мне нравится Буян! Пускай будет Буяном, а?

Сестра посмотрела на брата с сомнением:

— Не-а, не похож. Характер совсем не тот. Пусть будет… — она на мгновение задумалась. — О! Вьюжка!

— Да ну, несерьезное имя, — фыркнул Яромир.

«Хорошее. Мне нравится», — вдруг прозвучало у него в голове.

Он не сразу понял, что маленький симаргл впервые заговорил с ним. А поняв, конечно же, принялся спорить:

— Но Буян звучит намного солиднее.

«Я — Вьюжка! — отрезал симаргл. — И точка!»

Он лизнул Радмилу в руку, будто благодаря за имя.

— Ну и пожалуйста.

Яромир встал и вышел из горницы. Эх, видимо, не суждено ему было подружиться с симарглом. Мечта мечтой, но Вьюжка принял имя от Радмилы — значит, и человека своего выбрал. И хоть отец всегда учил его: мол, негоже роптать на судьбу, — но Яромиру было до чертиков обидно: это же была его мечта, а не Радмилина! Вот вечно ей везет…

Сперва он хотел найти уединение под раскидистым кустом ракитника, но передумал и полез на крышу — можно было надеяться, что там его найдут не сразу. Наверху, прислонившись спиной к печной трубе, Яромир притянул колени к подбородку и закрыл глаза. Может, если бы он сумел заплакать, ему бы стало легче, но, как назло, он не смог выдавить из себя ни слезинки. Ох, не зря, видать, старики говорили, что горе без слез — самое горькое.

Вскоре он услышал стук собачьих когтей по глиняной черепице, а потом на его колено легла пушистая лапа.

— Эй, ты чего? — Развесивший уши Вьюжка выглядел на редкость озадаченно.

— Ничего, — буркнул Яромир, открывая глаза. — Как ты меня нашел?

— По запаху, конечно. И по отзвукам грусти в голове. Ты знаешь, что грусть хрустит, тонкий ледок под лапами на мелководье?

— Н-нет, — Яромир мотнул головой. — Я вообще не думал, что чувства могут звучать.

— Поэтому мы и воем на луну, — Вьюжка присел рядом, прислонившись к нему теплым боком. — Вижу, ты к этому близок. Что случилось? Уж мне-то ты можешь сказать!

Яромир воззрился на симаргла в немом удивлении, а тот без запинки продолжил:

— Мы же друзья, разве нет?

— Э-э-э… а ты так считаешь? Мы ведь раньше даже не разговаривали!

— Друзьям не обязательно все время разговаривать, чтобы понимать друг друга. — Вьюжка фыркнул так, будто бы его слова были чем-то само собой разумеющимся.

— Погоди! — Яромир резко вскочил. — Ты хочешь сказать, что…

Он хотел продолжить: «Что ты выбрал своим человеком меня, а не Радмилу?» — но вместо этого вскрикнул — нога поехала вниз по скользкой черепице, он неловко взмахнул руками, но ухватить удалось только воздух. Ох, не зря мама запрещала лазить на крышу! В одно мгновение перед его глазами промелькнула вся жизнь.

Яромир съехал по крутому скату и наверняка бы рухнул вниз, если бы не Вьюжка.

Белоснежный симаргл, напрочь забыв о своем страхе, широко распахнул крылья и ринулся на помощь. Он успел подхватить Яромира прежде, чем тот свалился с крыши, и, закинув мальчишку себе на спину так легко, будто тот ничего не весил, взмыл в небо.

— Вот это да! — завопил от восторга Яромир. — Мы летим! В смысле, ты летишь! У тебя получилось!

Вьюжка от этого крика сперва перепугался и начал было крениться набок, но уже через мгновение выровнял полет.

Ветер тонко свистел в ушах и обдувал разгоряченное лицо. От парочки орущих от счастья друзей шарахались пролетавшие мимо птицы, а сердце пело в груди. Наверное, так звучала радость… От былой грусти не осталось и следа, а обида лопнула, словно недолговечный мыльный пузырь.

— Ты о чем-то хотел спросить меня там, на крыше? — Симаргл повернул к нему морду, его умные карие глаза сияли от восторга.

— Ай, пустяки, — отмахнулся Яромир. — Я уже сам все понял.

Чтобы спасти его, Вьюжка преодолел свой самый сильный страх, и — какие тут еще нужны доказательства? Вне всякий сомнений, так мог поступить только настоящий друг.

— Наверное, ты теперь вернешься к своему племени? — спросил Яромир, подставляя лицо теплому летнему ветру.

Они летели прямо к горам, в закат, и он был готов к тому, что Вьюжка оставит его там, у камня, где они впервые встретились. Если бы так случилось, Яромир бы даже не расстроился, потому как знал: важно не только уметь заводить добрых друзей, но и отпускать их туда, где им будет хорошо. Настоящая дружба пройдет испытание и расстоянием, и разлукой.

Но Вьюжка, сделав круг над