— Прости, дружок, но я пока своим пользуюсь.

— Ну, я имел в виду… имя такого типа. Немного… этакое…

Аполлониус задумался.

— Как тебе Джонатан Таро? Знаешь, есть такие карты, Таро? С их помощью предсказывают будущее. Предсказания, разумеется, липовые, но имя таит в себе что-то волшебное, верно? Что скажешь?

— Джонатан Таро… — повторил Дыббакс, пробуя имя на зуб. — Мне нравится.

— Значит, Джонатаном Таро тебе и быть! — Аполлониус хлопнул в ладоши и довольно потер их в предвкушении дальнейших событий. — Ну а как ты предпочитаешь выглядеть?

— В смысле?

— Ну, сам понимаешь. Каким ты себя видишь?

Внешнему виду Дыббакс никогда не придавал особенного значения. Он редко причесывался, редко стригся и редко мыл голову. Ходил почти всегда в футболке, черных джинсах и мотоциклетных ботинках. Он сделал свой выбор раз и навсегда и больше об одежде не думал, во всяком случае о своей. А глядя на других, в основном морщился от отвращения и жалел идиотов, которые вынуждены так выпендриваться.

— Может, ты хотел бы выглядеть, как я? — предложил Аполлониус, горделиво поглаживая свою бородку клинышком и теребя серьгу в ухе.

На сцену и для телесъемок Аполлониус обычно надевал белые блузы с короткими рукавами, чтобы — как он сам утверждал — люди видели, что он ничего не прячет в рукавах. Дыббаксу казалось, что из-за белого цвета одежды Аполлониус больше похож на зубного врача или на повара, чем на фокусника. Он вежливо улыбнулся и покачал головой.

— Мне тут пришла в голову одна идея, — сказал он. — Я хочу быть похожим на Элвиса Пресли в фильме «Да здравствует Лас-Вегас!». В белом костюме с орлами, с мерцающими фальшивыми бриллиантами, с высоким стоячим воротником, с жабо, с большим плащом и в белых ботинках.

— А тебе не кажется, что Элвис все-таки из другой эпохи? Разве он не символ шестидесятых — семидесятых годов двадцатого века? — спросил Аполлониус.

— Такой прикид сейчас снова в моде, — заявил Дыббакс. — И семидесятые годы заодно.

По правде говоря, он вовсе не знал, так ли на самом деле, да и не очень заморачивался по этому поводу. Опыт и здравый смысл подсказывали: взрослые обычно не спорят с детьми, если, те говорят им, что именно теперь модно и круто.

— В мире никогда не было никого круче Элвиса, — добавил он.

Аполлониус пожал плечами.

— Как пожелаешь, дружок, — сказал он. — Элвис так Элвис.

Дыббакс посетил самого модного нью-йоркского парикмахера Джона Бреда, который почему-то сам оказался лысым, но сделал парню стрижку за тысячу долларов. Теперь черные как смоль волосы Дыббакса стояли торчком, сходясь кверху, словно петушиный гребень, на лоб спадала длинная челка, как у главного героя комиксов, и весь он сиял, точно новенький «кадиллак». Короче — вылитый Элвис Пресли. Дыббаксу очень понравилась новая прическа, и он битый час, а то и два торчал перед зеркалом, репетируя ухмылку, которая — как ему казалось — должна была подойти королю рок-н-ролла.

Затем из голливудского магазина прибыл человек с кучей костюмов а-ля Элвис самых разных цветов. Разукрашенные металлом, драгоценными камнями и бусинами, все они были страшно тяжелыми, но, надев такой костюмчик, Дыббакс почувствовал себя настоящим королем. И неудивительно, поскольку цены на эту одежку были по карману только королям: по пятьдесят тысяч долларов за каждый костюм. Дыббаксу особенно понравились пояса с огромными, как блюдца, пряжками.

Однако Дыббакс занимался не только своей внешностью. Он потихоньку придумывал, как использовать джинн-силу, чтобы публика поверила, что это трюк иллюзиониста — потрясающий, завораживающий, но все-таки трюк. Он без конца пересматривал фильмы и видеозаписи известных фокусников и старался воспроизвести их номера, а потом сделать на порядок лучше. А то и на два, и на три порядка. Вскоре у него составился репертуар, который, как объявил Адам Аполлониус, был самым впечатляющим из всего, что ему доводилось видеть в жизни. Ну, трюки с мелкими предметами — это, конечно, самое легкое. Но Дыббаксу хотелось показать что-то более значительное, чем яблоки, в сотый раз вынутые из-под шелкового носового платка. Да и спрятанных за пазухой котят мир уже видел.

— Я тут подумал… — сказал он Аполлониусу. — Нам ведь нужен какой-нибудь забойный номер под конец программы? На телевидении всегда так делают, правда?

— Я надеялся, ты покажешь этот индийский трюк, «Веревка-змея».

— У меня есть в запасе кое-что получше, — сказал Дыббакс. — Я называю этот трюк «Золотой палец». По мотивам фильмов про Джеймса Бонда.

— «Золотой палец»? — повторил Аполлониус — Хорошее название.

— Трюк на самом деле вполне простой. Меня запирают в автомобиле «астон мартин» и отправляют автомобиль в этот механизм… ну, которые давит и крушит старое железо. Естественно, я невидимым образом вылезаю из машины, прежде чем ее расплющит в лепешку, а потом под носом у нескольких сотен солдат пробираюсь в хранилище золотого запаса.

Аполлониус опешил. Он знал, что хранилище золотого запаса Соединенных Штатов Америки находится в хорошо укрепленном, практически неприступном здании неподалеку от Форт-Нокса, штат Кентукки. Здесь хранится почти все золото США. Стены у здания гранитные, а дверь весит двадцать пять тонн.

— Оказавшись в хранилище, я утаскиваю оттуда слиток золота, — продолжал Дыббакс. — И чтоб на нем непременно была печать монетного двора. Еще, наверно, хорошо, если сработает сигнализация — пусть все знают, что я там действительно был. Потом я появляюсь на крыше со слитком в руках.

— Ты шутишь! — Аполлониус совсем обалдел.

— У меня получится, — уверенно сказал Дыббакс.

— Да, но как?

Дыббакс таинственно улыбнулся:

— Практика.

— Кроме шуток, дружок. Объясни-ка. В чем секрет трюка?

— Разве я вас когда-нибудь просил поделиться вашими секретами?

— Нет, — ответил Аполлониус, тщательно взвешивая слова. — Но то, что ты предлагаешь, несколько отличается от моих трюков. Это тебе не спрятать за кулисами белого медведя. Ты планируешь работать не в декорациях, а снаружи. Для съемок понадобится особая монтажная аппаратура — иначе, при обычной натурной съемке, все поймут, в чем обман. Это довольно дорого.

— Разве Гарри Гудини использовал особую аппаратуру? — спросил Дыббакс. — Думаю, что нет. Да и не было тогда никакой особой техники монтажа, снимали как есть. Просто Гудини был лучшим иллюзионистом на свете. Лучшим. Потому что умел делать невозможное. Вот и я тоже. Я хочу сделать невозможное. Кстати, неплохое название для трюка: «Миссия невыполнима». Пожалуй, переименую…

— Я восхищен твоей наглостью, дружок, — сказал Аполлониус. — Но…

— Никаких «но», — отрезал Дыббакс. — Поверьте, у меня получится.

— О, не сомневаюсь, — сказал Аполлониус. — Только хотелось бы знать как. Почему ты не хочешь мне рассказать? Клянусь, я тебя не выдам. Меня ведь тут же исключат из Волшебного Круга, если я выдам чужой трюк.