— Что еще за волшебный круг? — спросил Дыббакс.

— Я член Волшебного Круга, профессионального сообщества иллюзионистов и фокусников.

Дыббакс на мгновение задумался.

— Я и рад бы вам все открыть, честное слово. Но разве вы не замечали, что трюк уже не кажется волшебством, когда знаешь, как его делают? Сами прикиньте. Разве не лучше верить в волшебство, чем вникать во все грязные уловки, которые я использую в каждом номере?

— Так ты все-таки используешь уловки? — уточнил Аполлониус.

Дыббакс усмехнулся.

— Конечно, — сказал он. — А вы что, думали, я инопланетянин?

Аполлониус расплылся в улыбке:

— Возможно. Не знаю. Я знаю другое: если у тринадцатилетнего мальчика такие способности, значит, он — действительно вундеркинд. — Аполлониус покачал головой. — Дети будут с ума по тебе сходить. Особенно девочки.

Дыббакс снова таинственно усмехнулся.

Невероятные трюки Джонатана Таро, показанные в прямой трансляции, заворожили всех — кроме, пожалуй, тех счастливцев, которым доводилось встречаться с джинн и получать от них исполнение трех желаний. Остальные телезрители в один голос твердили, что никогда, никогда, никогда не видели таких потрясающих чудес, какие показал им этот мальчик, Джонатан Таро. Ни одному иллюзионисту прежде не удавалось сделать так, чтобы монета появилась не в его собственной, а в чужой руке; никто до него не сгибал вилку на расстоянии за десять секунд. Все просто ахнули, когда Джонатан Таро поднял себя над нью-йоркским тротуаром на добрых тридцать сантиметров. А его карточные фокусы?! Особенно тот, когда девочка из публики, как положено, сдвигала карты, а Джонатан превращал каждую карту в изображение этой девочки. Но больше всего зрителей потряс трюк «Миссия невыполнима». Таро отработал его ошеломительно, так что несколько человек даже упали в обморок, когда машинодавилка искорежила «астон мартин», а в хранилище золотого запаса тут же устроили проверку всех систем безопасности. Как получилось, что этот парень всех обвел вокруг пальца?

Прогнозы Адама Аполлониуса о том, какой эффект среди публики будет иметь первое появление Джонатана Таро, оправдались целиком и полностью. Смотревшие передачу дети буквально взбесились от любви к новому кумиру. Особенно девочки. Взбесились — это еще мягко сказано. Короче говоря, после прямой трансляции с Дыббаксом произошло то, что в шоу-бизнесе обычно называется «проснулся знаменитым». Запись его представления крутили еще два вечера подряд, причем второй показ побил все рекорды по количеству зрителей: у телеэкрана собрали пятьдесят миллионов юных фанатов Джонатан Таро. Конечно, этому рекорду в немалой степени способствовало и то, что по другим каналам смотреть в тот вечер было нечего. Все популярные телешоу загадочным образом исчезли из эфира. Но никому даже в голову не пришло как-то связать два этих обстоятельства воедино.

После этого Джонатана Таро пригласили на несколько вечерних ток-шоу, и он исполнял все новые и новые удивительные фокусы, непостижимые даже для профессионалов. Во время одного из показов он встал в полиэтиленовый мешок для мусора и, дематериализовав свои ноги, создал иллюзию, что его тело горит. На другом ток-шоу он вышел из театра Эда Салливана на Бродвее и показал трюк в стиле Гудини, умевшего выбраться из-под любого замка. На Дыббакса тоже надели наручники и заперли в багажнике припаркованной у театра полицейской машины. Но самым интересным оказался трюк, когда он попросту исчез из движущегося лифта в небоскребе «Дженерал электрик» на площади Рокфеллера, где-то между первым и шестьдесят девятым этажом, а уже несколько секунд спустя появился на крыше здания.

Аполлониус с воодушевлением хлопнул по газетной странице.

— Ты только послушай! — воскликнул он. — «Еще недавно никто и слыхом не слыхивал о тринадцатилетнем Джонатане Таро. А на этой неделе юный иллюзионист в одночасье стал самым знаменитым ребенком в Америке. Его знают и любят не меньше, чем звезд эстрады и кино. Главное же состоит в том, что в отличие от многих дутых звезд Таро обладает подлинным даром. Есть надежда, что он станет образцом для подражания и окажет положительное влияние на детей во всем мире». — Аполлониус засмеялся. — Это все о тебе, дружок! Ну, каково? А? Разве это не удивительно, Джонатан?

— Конечно, — лениво согласился Джонатан, который никому, даже самому Адаму Аполлониусу, больше не разрешал называть себя Дыббаксом.

— Ты хочешь стать образцом для детей всего мира?

Джонатан пожал плечами:

— Не знаю. Наверно… Почему бы нет?

Аполлониус усмехнулся.

— Что ж, это здорово, сынок, — сказал он. — Это здорово. Поскольку ты и в самом деле можешь оказать на них большое влияние. Такого никто до тебя не имел. С твоим колоссальным талантом и огромной властью телевидения мы сможем сделать все, что захотим.

— Раз вы так говорите, Адам, значит, сделаем.

— Да, я так говорю, — сказал Аполлониус, энергично потирая руки. — У меня на тебя большие виды, мой мальчик. Сначала мы заработаем хорошие деньги, а потом будем вершить историю.

— По рукам.

— А теперь скажи-ка, дружок. Все-таки как ты это делаешь?

— Практика, — терпеливо пояснил Джонатан. Он не сердился на Адама Аполлониуса за эти вопросы. Нисколечко. Это же так естественно, что Аполлониус хочет проникнуть во все его тайны. Ведь он фокусник-профессионал! Было бы странно, если бы его совсем не занимала механика трюков, которые выполняет Джонатан.

Аполлониус понимал логику мальчика очень хорошо. На самом деле он потому и приставал к нему с вопросами, чтобы Джонатан не заподозрил, что он и так все знает. А ведь он знал, он и вправду знал, каким образом мальчик выполняет свои неслыханные номера. Он точно знал, кто такой Джонатан Таро. Как же иначе? Ведь Дыббакс был его собственным внебрачным сыном. В тело Адама Аполлониуса вселился не кто иной, как Иблис, предводитель клана Ифрит. Дух Иблиса. И этот злой джинн по обыкновению затеял нечто ужасное.

Добравшись до дома на Восточной 77-й улице, Джон внезапно почувствовал, что заболел. Ощущение было такое, будто кто-то поместил его на кренящуюся палубу корабля во время шторма. Он никак не мог удержать равновесие и стоять вертикально. Не то что лететь, он и идти-то толком не мог, и порог собственного дома ему пришлось не перешагивать, а переползать. Каждый раз, когда Джон пытался сфокусировать взгляд на каком-нибудь неподвижном предмете, тот начинал куда-то утекать или испаряться — сам по себе, без стороннего вмешательства. Погляди Джон на себя со стороны, наверняка бы решил, что попросту пьян. Или накачан наркотиками.

— Фаустина, — хрипло сказал он. — Ты здесь? Что-то мне нехорошо.

Он почувствовал, что она опустилась ряд с ним на колени и взяла его за руку.

— Что с тобой? — спросила она.

— Не знаю. Может, Док разберется.