– Они и так думают, что ради фресок! Я, между прочим, уже половину отреставрировал… – огрызнулся Никита.

– Это они! Тупые скоты! А она…

– Она не тупая! – перебил Егора Никита.

– Вот именно. Вот именно, она-то как раз – не тупая. Не такая, как твои спившиеся односельчане. Она – ушлая городская штучка… Она может догадаться. А если до Мирона дойдут слухи, что мы здесь окопались, и в первую очередь, конечно, – я, то он…

– Вика с Мироном незнакома.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Ты ее спрашивал?

– Нет.

– Ну тогда откуда ты знаешь?! – свирепо заорал Егор. – Никитон, мы не можем рисковать – ты понимаешь?

– Понимаю, – пробормотал Никита и отвернулся.

Он точно знал, что Вика не может знать о Мироне, что она наверняка даже слыхом об этом человеке не слыхивала! Такие, как Вика, живут в особом мире. Как описать его, этот мир?

Он чист и справедлив, в нем нет зла. Люди, населяющие его, хоть и сильны, но порой беспомощны, милы, смешны… Это большие дети, которых грех обижать.

Как она пыталась набрать воды из колодца, с какой наивной досадой ругала здешнюю жизнь… Забавное и милое существо. Красивое.

И очень загадочное. Пожалуй, в этой женщине была тайна – такая, что вполне могла поспорить с той, которую пытались разгадать Никита с Егором.

«Экстрасенс она, что ли?.. Но это все ерунда, я не верю в людей с паранормальными способностями – знахарей, колдунов… А Палычу она вправила плечо совсем как заправский медик! Но тогда почему я ощутил нечто странное, когда она водила вокруг меня своими руками? «Ты очень здоровый человек», – сказала она. А потом вдруг стала уверять, что это была просто шутка!»

Когда Вика водила вокруг него руками, внутри все покалывало и пощипывало, словно Никиту слегка кололи иголками, как в кабинете иглотерапии. А поскольку Никита был абсолютно невнушаемым человеком, то ощущения эти были настоящими.

Эта женщина с прозрачными глазами явно обладала какой-то силой!

«Может быть, она сможет нам с Егором помочь? С ее-то способностями… Егор дурак, он ничего не понимает!»

И Никита задумался о том деле, которое соединяло его с Егором.

Они встретились в начале этой зимы в Москве, он, Никита, – бывший деревенский мальчишка, а ныне нищий художник (коих несть числа, жаждущих славы и денег), и Егор – прожженный авантюрист, из бывших гаменов, городских уличных шпанят, не раз битый за свои сомнительные делишки, вечно нарушающий запреты.

Встретились случайно (просто оказались за одним столиком в битком набитой людьми пивнушке), случайно разговорились, разоткровенничались – так откровенничают с незнакомцами, с которыми завтра уже не встретятся. Но, вопреки всему, уже не расставались.

Потому что очень многое могло родиться из их союза, от знаний каждого.

А Вика могла стать третьей.

* * *

Вика, вдоволь накупавшись в озере, шла по пыльной деревенской улочке от озера к дому бабы Зины.

Был ранний вечер – солнце только-только начало опускаться к горизонту. «Почему, когда солнце садится, хочется плакать? Потому что я дура, наверное…»

Сзади послышался какой-то шум.

Вика оглянулась и увидела в конце улочки облако пыли, сквозь которое проглядывали мощные темные силуэты. Это пастух вел стадо коров обратно с выгона в деревню. Коровы двигались быстро, их нетерпеливое мычание казалось страшным стоном, тоскливой песней каких-то чудовищ!

С одной Зорькой Вика еще могла справиться, но вот с целым стадом…

Вика беспомощно огляделась, но бежать было некуда – вдоль улицы шли одни заборы. Врываться с воплями во двор какой-нибудь тети Шуры или бабы Кати – глупо, стыдно и неприлично… На нее и так уже все смотрят какими-то странными глазами!

Вика мгновение колебалась, а потом скользнула в один из домов, с выцветшей вывеской – «Гастроном». Это заведение гастрономом никто не считал, в лучшем случае деревенские говорили – «гастрит», но чаще называли заведение каким-нибудь непечатным словом или отзывались о нем витиеватой фразой, опять же, не годной к прямому цитированию.

Владельцем этого «Гастронома» был некто Абдурахман – приезжий из ближнего зарубежья. Вика уже несколько раз общалась с ним – в первый раз, когда меняла кольцо на водку и лекарства, потом – когда бегала за хлебом для бабы Зины.

По здравом размышлении Абдурахман ничем особым от местных жителей не отличался – разве что был немного хитрей и оборотистей, чем прочие.

Вика влетела в тесное помещение, от пола до потолка заставленное коробками и ящиками с самыми разнообразными товарами – от пряников до стирального порошка.

Звякнул колокольчик у входа, оповещая о появлении посетителя, и сразу же затрещала занавеска над другой дверью – из задней комнаты выплыл Абдурахман. Это был пожилой, невысокий мужчина, с безволосым восточным лицом, которое напоминало лицо скопца. При виде Вики Абдурахман расплылся в улыбке – от сияния золотых зубов Вика даже на миг зажмурилась.

– Ах, какая сиводня день! Какой гостья… Чего желаете, дарагой Вики… Викиторья?

Вика вздохнула и огляделась.

Коробки с тушенкой, мыло, куриные окорочка за мутным стеклом холодильника… Под самым потолком была развешана одежда – цветные халаты из ситца, футболки с развеселыми аппликациями, тренировочные штаны и даже дубленка розового цвета с золотыми пуговицами.

Вика сразу же вспомнила картины Энди Уорхола, его знаменитый томатный суп в консервной банке.

Какая жалость, что этот самый Уорхол не бывал в лавке у Абдурахмана! Уж здесь бы он много чего интересного нашел, достойного быть запечатленным на века…

А эти липкие ленты, свисающие с потолка, сплошь покрытые мухами? Нет, тут не Уорхол нужен, а сам Иероним Босх!

– Чего желаете? – любезно повторил свой вопрос Абдурахман.

– Ничего я не желаю, Абдурахман… Я… я от коров спасаюсь, – подумав, честно призналась Вика.

Абдурахман вытаращил глаза и подбежал к зарешеченному окну – как раз в этот момент стадо шло мимо, поднимая тучи пыли. Впрочем, в полуподвальном помещении были видны только мелькающие коровьи ноги.

Абдурахман снова повернулся к Вике, продолжая таращить глаза:

– Как такова пынимать?!. Коров напали на дарагой Викиторья?..

– Да ничего они не напали! – с досадой воскликнула Вика. Потом добавила осторожно: – Но могут ведь же, правда?.. У них вон какие рога! И вообще, они очень тупые создания… Кто знает, что у них в голове творится? – Вика села на какой-то ящик. – Помню, я в Испании видела корриду…

– Так то Испанья, а у нас очин, очин смирный животный! – тонким голосом произнес Абдурахман и укоризненно покачал головой. – Кроткий, как… как мама. Ви видели мой мама? Мама! – еще более тонким голосом завопил он.