— Проводить здесь целую ночь мне что-то не хочется. Я люблю комфорт.

— Ну, вы у нас тепличное растение, — начал поддразнивать ее Пол. — Такой нежный цветочек, я буду вас называть Дэйзи-Белл, Маргаритка-Колокольчик.

— По-моему, в диснеевских фильмах так зовут корову!

— Виноват! Тогда выкинем Маргаритку, оставим Белл или лучше с французским прононсом: «Белль» — Красавица!

— Джингл-Белл — «Звени колокольчик» — будет веселее.

— Нет, — мягко поправил он. — Я же говорю «Belle», и не надо краснеть, потому что это ведь правда. Вы действительно очень красивы. У вас, Энн, изумительно красивое сочетание цвета волос, глаз, кожи.

— Спасибо. — Она опустила глаза.

— И к тому же длинные ресницы. Понять не могу, почему для вас оказалось проблемой найти мужа.

— Наверное, я хочу слишком много.

— По-видимому, — сухо произнес он. — Машины, меха и драгоценности, если я правильно запомнил. Я искренне надеюсь, что вы не совершите глупости и не влюбитесь в бедняка.

Ругнув себя за тщетную надежду, что он забыл ее ранние высказывания, Энн достала из сумочки блокнот:

— Я готова начать работать, как только скажете.

— Я вижу, вы хотите, чтобы я сменил тему разговора.

— Мы пришли сюда побыть в тишине и покое.

— Именно для этого. И теперь, когда вы поставили меня на место, я вас не подведу. Мне надо разделаться по крайней мере с дюжиной писем, так что, как видите, я привел вас сюда под не совсем надуманным предлогом.

Он поудобнее прислонился спиной к дереву и с закрытыми глазами начал диктовать. Он кончил в час дня. Открыв глаза, потянулся:

— Надеюсь, ваше чувство долга удовлетворено, Дэйзи-Белл. Я собираюсь искупаться.

— Замечательная мысль. Жалко, что я не взяла с собой купальника.

— Я тоже, — ухмыльнулся он. — Но меня это не остановит! Если вы закроете глаза, когда я буду входить в воду, обещаю, что охотно отвечу вам тем же.

— Нет, спасибо, — поторопилась сказать она. — Но вы купайтесь. А я полежу, отдохну.

Она вытянулась на траве и закрыла глаза. Напевая что-то себе под нос, Пол разделся. С легким шорохом упала на траву рубашка, послышался звон мелочи в карманах — это он снимал брюки. Затем все стихло, и немного погодя со стороны озерка раздался всплеск.

— Изумительная вода! — прокричал он.

Энн села. Пол находился в середине озерка и, говоря это, подплыл к берегу и встал. Энн крепко зажмурила глаза, потом снова открыла их, когда он расхохотался.

— Я вполне пристоен, — крикнул он. — Мне тут по пояс!

Чувствуя, что краснеет, Энн снова улеглась на траву и решила больше глаз не открывать. Она услышала, как Пол вылез из воды и прошлепал сзади нее к деревьям, услышала, как он весело насвистывал, а затем чертыхнулся, наступив на сучок.

— Теперь можете сесть и открыть глаза, — услышала она прямо за спиной его голос. — Я снова приличен, хотя и несколько сыроват.

Энн села.

— А как вам удалось вытереться?

— Носовым платком.

Она поглядела на него. Лицо его раскраснелось, волосы от воды казались угольно-черными. Они все время лезли ему в глаза, и он их отбрасывал рукой.

— И гребешка я тоже не взял.

— В этом я могу вам помочь. — Она достала из сумочки гребешок, он причесался и с улыбкой вернул ей.

Энн распаковывала корзинку с едой и радостно ахнула, увидев, что им дали с собой: жареного цыпленка в листьях салата и фруктовый салат в картонных стаканчиках. Перешучиваясь и смеясь с Полом, она подумала, какими невероятными кажутся здесь все сложные изгибы его характера. Сейчас он был молод, вел себя раскрепощенно, проявил прекрасное чувство юмора и неожиданное великолепное знание живой природы. Легко было представить себе, каким он был четыре года назад или даже раньше, когда только-только добился успеха. Инстинктивно она поняла, что жизненный опыт его был невелик, он больше знал все по книжкам; она будто видела его: романтичный, балованный ребенок, который думал, что мир вокруг принадлежит ему. Какая благодатная почва для Сирины! Мужчины так легко обманываются хрупкой внешностью, редко догадываясь, что обычно за ней стоит железная решительность.

Она размышляла, как оценивает он их отношения, и инстинктивно догадалась, что она чем-то трогает его душу. Еще несколько недель — и между ними установилась бы душевная близость, разрушить которую Сирине будет нелегко. Но Сирина вернулась до того, как нити их притяжения окрепли и перешли в нечто более глубокое и долговечное.

— Почему такой грустный вздох? — спросил Пол.

Она слегка повернулась к нему:

— Разве я вздохнула? Я и не заметила.

— Очень глубокий вздох. О чем вы думали?

Энн потянулась за сумочкой и, достав сигареты, предложила ему тоже. Приняв как должное ее отказ распространяться о себе, он откинулся на траву, глубоко затянувшись дымом. Она тихо курила, наблюдая за семейством болотных курочек в береговой траве. В воздухе была какая-то электрическая тишина, которую только подчеркивал редкий вскрик птицы и назойливое жужжание мух. На фоне этих привычных естественных звуков внезапный раскат грома прозвучал особенно неожиданно. Энн тревожно подняла голову к небу. Густая синева его сменилась серым цветом, который на глазах становился все темнее и темнее от быстро надвигавшихся плотных туч.

— Похоже, мы попадем в грозу. — Она стала упаковывать корзинку. — Ненавижу гром.

— Не бойтесь, это всего лишь… — Остаток фразы потонул во вспышке молнии и немедленно последовавшем громком раскате грома.

Энн вскочила на ноги:

— Давайте поспешим. Нам надо еще пройти через лес.

— Мы всегда можем где-нибудь спрятаться.

— Спасибо, лучше не надо. — Ее передернуло. — Под деревьями во время грозы опасно.

Они быстро собрали свои вещи и тем же путем отправились назад. Следующий удар грома прогремел над ними, и Пол ускорил шаг. Крупные редкие капли дождя упали на них, потом больше, больше, быстрее застучали по листьям. Дойдя до края леса, они увидели, как пригибается ячмень под сильными струями дождя.

— Нам лучше оставаться под деревьями, пока не стихнет дождь. — Пол поставил наземь корзинку, а Энн укрылась под большой веткой, но тут же подскочила от страха, когда зигзаг молнии прорезал небо.

— Я не могу… — Раскат грома оборвал фразу, зубы ее застучали. — Пол, я боюсь! Я лучше побегу. Если будет совсем плохо, можно будет лечь на землю.

— Ты очень много знаешь о грозах?

— Я их боюсь, — просто ответила она.

— Ну ладно, тогда побежали. Но ты промокнешь.

— Мне все равно.