Алекс точно так же, как и проводник, приложил руку к правому уху и прислушался.

– Скалы гудят, – сказал он.

– Чисто и ровно? Или как сердце – что-то быстро стучит?

– Стучит, как мотор в джипе.

– Скорей! Набросьте на головы чаторы! – отрывисто сказал проводник.

Мириам перевела и выполнила его просьбу-команду.

– Теперь как можно быстрее – за мной! – Мухитдин почти бегом спустился вниз по крутому склону. – Быстрее!

– Быстрее, – перевела для всех Мириам. – Быстрее, мой мальчик, – сказала она персонально своему сыну.

Ниже скального выступа, по которому шла тропа, находилась расселина – небольшая, в ней могли укрыться трое мужчин нормального телосложения. В итоге в расселине поместились Алекс, Даринка и Мириам, а вот Милош никак не помещался.

– Будьте здесь!

Не успел Мухитдин произнести эти слова, как прямо над ними, в небе над горами, показался средних размеров вертолет. На его боках арабской вязью и по-английски было написано «Полиция».

– Странно, они ведь боятся подлетать так близко к границе. Можно и на «Стингер» нарваться, – буркнул себе под нос Мухитдин.

От его слов Мириам стало как-то не по себе, и она сильнее обняла Алекса.

– Ждите здесь, я скоро вернусь. – Мухитдин плотнее укутался в свой чатор и, петляя, словно заяц, побежал вниз по склону – подальше от расселины; потом остановился и припал к скале.

* * *

На вертолете были люди, которые точно знали, что в этих горах есть те, кого им нужно найти.

– Ну-ка, проверь вон тот валун, – сказал капитан полиции стрелку.

– Мне тоже показалось, что он пошевелился, – улыбнулся тот в ответ и плавно нажал на гашетку.

Очередь легла под ноги Мухитдину, и его берцы осыпало каменным дождем. Проводника невольно затрясло.

– А валун-то живой, – улыбнулся капитан. – По ногам, пли! Опрокинется, а мы его подберем, спросим, кто он и откуда. Скажет – вылечим, не скажет – живьем сгниет, если ноги сам себе не отрежет.

Мухитдин почувствовал, что вторая очередь будет по нему, и побежал.

Глаза стрелка усыпали лучики усмешки – мол, куда ты, ретивый, бежишь? От пули нужно убегать как минимум со скоростью самой же пули. Хотя через секунду стрелок закусил ус – он понял, куда бежит этот дикарь.

Пару дней назад ручей после обильного дождя вырыл небольшой овражек, и дикарь решил сорвать с себя чатор, упасть на него и съехать по высохшему руслу вниз, в тень гор, где его уже не увидят, а крупнокалиберная пуля вертолетного пулемета не достанет.

Стрелок начал строчить раньше, чем прицелился. Цепь коричневых фонтанчиков легла за спиной Мухитдина, но вскоре начала наверстывать расстояние до его пяток.

В этот самый момент горный ветер решил поиграть с дорогой игрушкой людей, которая как раз оказалась в его владениях, – вертолет подбросило вверх, а ствол пулемет задрался.

Мухитдин вскинул руки, его спина покрылась красными рваными кругами, словно сам дьявол закидал его ядовитыми ягодами. На самом краю оврага проводник упал. Тело безвольно перевалилось за край и покатилось вниз, в тень, туда, где этот дикарь-человек, будучи живым, хотел спрятаться от смерти.

– Что ты наделал, недоумок?! – заорал капитан на стрелка. – Его надо было только зацепить!

– Я не виноват, что вертолет подбросило!

– А ты что, не можешь держать машину в руках! – кричал капитан уже на пилота. – Нервы шалят?

– Это ветер, – хладнокровно ответил пилот. – Остальные должны быть где-то рядом, сейчас найдем.

Вертолет барражировал над склоном горы, медленно оборачиваясь вокруг своей оси. Жерло пулемета осматривало склоны, трещины и утесы. Широкая спина Милоша, укутанная в чатор, закрывала вход в расселину, тем самым маскируя ее. Мороз бежал у него по коже – страх живет в каждом человеке; тем более серб видел, что случилось с их проводником. И стоило пулеметчику что-то заподозрить…

Винтокрылая машина пролетела буквально метрах в пятидесяти от укрытия беглецов. Мелкие камешки, поднятые воздушной струей, осыпали Милоша.

С первого захода беглецов не заметили.

Пилот поднял вертолет выше, чтобы в поле видимости попал больший участок местности. Он уже настраивал приборы для более эффективного поиска, как вдруг над горной вершиной блестящей иглой с белой ниткой возник зловещий след ракеты. Через несколько секунд вертолет вспыхнул красным цветком и осыпался на землю металлическими лепестками осколков, за которыми тянулись белые шлейфы дыма. Черный остов машины отбросило за гору, он резко пошел вниз, ударился о скалу и рухнул в пропасть, подминая под себя уцелевшие при взрыве лопасти.

С первыми лучами солнца, что красным заревом показались из-за оранжевых гор, полевой командир Мустафа-Шурави и пятнадцать человек, вооруженных автоматами Калашникова, верхом выехали из лагеря. Отряд по одной из троп спустился в низину и, не останавливаясь ни в одном из селений, перешел хребет.

У командира был жеребец цвета шоколада, очень резвый – все норовил вырваться вперед и быть во главе всех. Мустафа-Шурави придерживал его, потому что командиру следует ехать в середине отряда.

Отряд «нырнул» в низину и поднялся на второй перевал – горную тропу, проходящую между двумя острыми утесами. Как раз между ними стоял и отгонял хвостом мух серый осел с белым брюхом. В двух шагах от него на расстеленном чаторе, скрестив ноги, сидел худощавый старик. Его зеленая чалма была хорошо заметна издали. Праведный старец недавно совершил хадж. Далеко не каждый дехканин-крестьянин из этих мест мог позволить себе совершить паломничество в Мекку. Старик молился с закрытыми глазами.

Мустафа-Шурави подъехал и подождал, когда старик сам взглянет на него.

– Приветствую достопочтимого Хайруллу! Сам Аллах послал вас к нам за помощью. – Мустафа решил сказать приятное для уха старика – ведь Хайрулла с арабского языка буквально переводится как «добро Аллаха».

– Аллах меня послал делать добро этой земле. А к вам я пришел по просьбе Юнуса, – коротко ответил старик.

– Странный человек этот Юнус – не захотел показать нам, что мы его просили. И побеспокоил вас, почтейнейший Хайрулла…

– Юнус – маленький человек. Он вез рис через перевал, и Салад попросил его заехать к вам. Зачем же ему вмешиваться в дела командиров?

– А достопочтимый Хайрулла может вмешиваться? – прищурившись, спросил Мустафа.

– Вмешиваться в дела таких уважаемых людей, как ты, Мустафа-Шурави, и Салад, нет смысла. А помогать жить им и всем другим во имя добра на земле и во имя Аллаха – и есть великий смысл моей жизни.

– Скажи, старик, может, ты тоже веришь, что эти солдаты пришли убить меня?