Очкарик зычным голосом переводил слово в слово.

– Справа от него – значит, меня первого, – ухмыльнулся Батяня. – Повезло.

– Ну, Андрей, ты счастливчик, – в тон ему произнес капитан Столяров.

– Я всегда был счастливчиком. Что, попробуем достать «говоруна»?

– Лучше распугать ближайших, – предложил Валера.

– Верно.

– Эй ты, тот, кто справа, Махмуд обращается к тебе. Можешь уже сейчас начинать молиться, – продолжал Сарбуланд. – Или вставай с поднятыми руками, тогда мы убьем второго. Выбор за тобой.

Переводчик не успел договорить, как десантники в третий раз выстрелили из своих подствольников и залегли. Раздался один взрыв, через секунду – второй. А затем – третий, более мощный.

– Что это? – удивился капитан Столяров.

– Новая граната с раздельной боеголовкой, – отшутился Батяня.

Затрещали выстрелы. Странно, теперь пули над русскими десантниками не свистели.

Раздался еще один взрыв. Гора содрогнулась, осыпалась осколками и камнями. Батяня и Столяров выглянули каждый из-за своей туши лошади.

– На этого бандюка кто-то напал, – сделал вывод капитан Столяров.

– Мочат из миномета и автоматического оружия, кажется, с самой вершины, – описал обстановку Батяня.

– Вот теперь нам точно повезло.

– Я ж говорил, что я – счастливчик, – ухмыльнулся майор Лавров. – Пора давать тягу.

Не высовываясь из-за мертвых лошадей, русские десантники достали из своих сумок самое необходимое – провиант, воду, боеприпасы – то, что можно было нести на себе и при этом чувствовать, что идешь налегке. Затем они поползли в сторону кустов – благо первые из колючек росли недалеко.

Воины Махмуда основательно втянулись в бой с неизвестным отрядом.

Когда же десантники отползли на приличное расстояние, выстрелы на горе затихли. Неизвестный отряд исчез так же неожиданно, как и появился.

Салад на взмыленном скакуне мчался по горной тропе, а следом за ним – его телохранитель и пятеро человек охраны. Полевой командир спешил на встречу со своим подельником – тот ждал его в пещере почти на самой границе с Пакистаном.

– Стоять!

Из-за утеса вышел человек в традиционной афганской одежде, в руках он держал американскую винтовку «М16». Человек направил оружие на Салада, тот резко осадил коня, а Джафар, наоборот, пришпорил своего, закрыв собой своего командира.

– Я Салад. Еду к Дост-Мухаммаду. Я его друг.

– Если ты его друг, – спокойно сказал человек, – то должен знать порядок.

– Все я знаю. Джафар, слезай быстрее с коня, и отдайте ему оружие.

– Вешайте на седло, – сказал охранник.

Люди Салада по очереди сняли с себя свои автоматы.

– И ты тоже, – обратился охранник к Саладу.

Тот снял с ремня кобуру со своим дорогущим «зиг-зауэром Р229» и положил в широкую ладонь охранника.

– А кобура мне зачем?

– Чтобы не поцарапать.

Охранник повел коня под уздцы, следом за ним пошел Джафар. Все остальные ехали верхом, пустив своих лошадей медленным шагом. Тропинка привела их к замаскированному входу в пещеру, рядом с которым, прячась в тени горы, стояли еще двое караульных.

– Это Салад и его люди.

– Стойте здесь, – сказал караульный и направился в пещеру.

Некоторое время спустя он вышел вместе с приземистым человеком лет сорока. Глаза у этого человека были маленькие, узкие, как будто всегда прищуренные.

– Приветствую тебя, благородный Салад, – с улыбкой сказал он.

Салад сразу же узнал полевого командира Худайназара, или Пещерного Ирбиса, как его обычно называли местные. Все без исключения караваны платили Худайназару дань за пересечение афгано-пакистанской границы на юг от Нуристана. Правда, он называл это не данью, а платой за охрану. За голову неуловимого Пещерного Ирбиса американцы и пакистанские власти обещали щедрое вознаграждение. Но он хорошо знал местные горы, ущелья, разломы, а главное, сложную систему подземных галерей. И вооружение у Худайназара было отличное, благодаря деньгам от наркотрафика.

– Приветствую тебя, Худайназар, – сказал Салад.

– Наш друг Дост-Мухаммад тебя уже заждался.

– Заждался? Я чуть лошадей не загнал – так торопился, и пришел вовремя, как мы и договаривались.

– Ты же знаешь, он всегда спешит. Прошу, – Худайназар жестом пригласил Салада в пещеру.

Командир и его люди прошли по неширокой галерее. Лошадей оставили под присмотром постовых. Беспокоиться за оружие и личные вещи не было необходимости. Воровство здесь каралось по закону шариата – отсечением правой руки.

Метров через десять их встретила еще одна пара охранников.

– Дальше пойдешь только ты, – строго сказал Худайназар.

– Ждите здесь, – приказал Салад своим людям.

Худайназар провел «коллегу» в просторный подземный зал, который освещали лампы, подключенные к автомобильному аккумулятору, и костер в самом центре. Повсюду сияли белые и желтые сталактиты и сталагмиты, далеко в глубине пещеры мерно капала вода. Здесь было довольно холодно, тепло держалось только вокруг костра. На вертеле жарилась туша козленка. В двух шагах от костра стоял ящик из-под патронов, на котором лежала развернутая карта. Над ней склонился рыжебородый человек и что-то изучал. Это был Дост-Мухаммад, представитель патанов – жителей Пакистана, говорящих на пушту.

Патаны испокон веков не признают никакой власти, кроме собственного совета старейшин-землевладельцев. Даже пакистанское правительство вынуждено идти с ними на компромиссы, ограничиваясь лишь размещением воинских частей около патанских селений. У этого народа обычно много оружия, в каждом доме – целые арсеналы, причем в боевом состоянии, а правильному обращению с пистолетами, винтовками, автоматами, ножами и кинжалами обучены даже дети. Кроме того, контрабанда оружия из Индии, Китая, да и вообще со всей Средней Азии – это доходный бизнес, который контролируют некоторые группировки патанов.

А Дост-Мухаммад не брезговал контрабандой наркотиков, которая, в отличие от «оружейного» бизнеса, считалась небогоугодным делом. Ведь за употребление наркотиков и опьяняющих веществ по законам шариата следует наказание – восемьдесят ударов плетью. Однако Дост-Мухаммад оправдывал себя тем, что наркотики в основном отправлялись в западные страны, а не оседали в Пакистане.

– Ассалям алейкум!

– Ваалейкум ассалям! – приветствовали друг друга Дост-Мухаммад и Салад.

Как старые друзья, они между собой разговаривали на «ты».

– Как добрался? – поинтересовался патан-пакистанец. – Сопутствовала ли тебе хорошая погода?