Многие иностранные музыканты и композиторы, оказываясь в Венеции, частенько обращались к рыжему священнику с просьбой не просто получить ноты его произведений, но и разъяснения и указания, как следует исполнять самые трудные пассажи. Вивальди никому не отказывал.

Пизендель ещё мальчиком попал в придворную капеллу городка Ансбах, где его учителем был великолепный веронский скрипач маэстро Торелли, представитель болонской скрипичной школы. Между наставником и учеником сразу установились не только дружеские отношения, но и сложился славный скрипичный дуэт. На прощание Вивальди вручил гостю пару своих концертов. На одной из партитур было написано крупными буквами над басовыми цифрами — «для болванов».

Поблагодарив за щедрый дар и прочитав надпись, Пизендель от неожиданности покраснел. Заметив его недоумение, автор поспешил успокоить коллегу, пояснив, что эти слова никак его не касаются и обращены к неучам-дилетантам, которые вечно канючат, требуя, чтобы басы были обязательно снабжены цифровыми указаниями, оцифрованы. Так называемый «цифрованный бас» или basso continue являлся неотъемлемой технической и композиционной характеристикой всего периода итальянского барокко. Вивальди в основном был озабочен двухголосым звучанием, а именно: певучестью высоких и низких тонов, причём последние у него выполняли роль гармонической поддержки. Таким образом, басы всегда являлись «цифрованными» даже без цифрового обозначения. Нередко ему приходилось самому садиться за клавесин, чтобы обеспечивать гармоничность звучания, или поручать это наиболее способной из своих учениц — органистке Лючане.

Уделив немцу внимание и дав ему соответствующие разъяснения, он заторопился, ибо все его мысли были заняты предстоящей постановкой новой оперы в Сант’Анджело на либретто Доменико Лалли. У причала набережной Скьявони его ждал, как обычно, весельчак и болтун Меми, ставший как бы его личным гондольером. Вивальди предложил немцу довезти его до Сан-Марко, а сам поплыл дальше к Сант’Анджело. Там его встретил отец с озабоченным лицом. Он сообщил пренеприятное известие о том, что с открытием сезона придётся пока повременить.

Оказывается, из правительственной канцелярии пришёл решительный отказ. Цензура не дала разрешение на постановку новой оперы «Арсида, правительница Понтийского царства» без каких-либо объяснений причин и мотивов отказа.

— Может быть, не понравилось содержание, — заметил Джован Баттиста, вручив сыну злополучный конверт с отказом, — или мы что-то проглядели?

Решено было вновь отослать либретто на апробацию. На этот раз на титульном листе было начертано: «Музыка прославленного скрипача-виртуоза дона Антонио Вивальди». Он решил, что куда больший вес ему придаёт его скрипка, чем преподавание музыки в консерватории Пьета. В конце концов из Дворца дожей пришло ожидаемое разрешение на постановку оперы.

— А что означает эта виньетка на первой странице? — спросил Джован Баттиста сына.

— Разве вы не помните? — удивился тот. — На прежней партитуре «Оттона в деревне» была та же виньетка Д.А.В. из трёх букв. Это же моя анаграмма.

Премьера «Аренды, правительницы Понта» прошла удачно, и дела в Сант’Анджело пошли на поправку. Нанятые певцы, двойняшки Пио и Мария Фаббри, успешно справились со многими смелыми новшествами и трудными пассажами в партитуре. И только сопрано Дотти, племянница убитого рифмоплёта, вызвала неодобрение у части публики. Как всегда, на высоте оказался художник Бернардо Каналь, чьи декорации вызывали восторг публики.

Наступил 1716 год, и почти ежедневно стали поступать тревожные вести из далёкого Эгейского моря. Из доков Арсенала уже отплыли многие военные суда, чтобы противостоять турецкой армаде, которая, как считалось, несколько превосходила флот Венецианской республики. В «Гадзеттино» появились сообщения, что в результате вражеского наступления были захвачены острова Эгина, Тине и пала крепость порта Патрас. Неприятель захватывал один за другим города на Пелопоннесе, завоёванные лет двадцать назад венецианцами. Уже в июле армия и флот оттоманских турок под руководством паши Джанум Ходжи капудана начали осаду Корфу, где находился малочисленный гарнизон под командованием военачальника Антонио Лоредана. Но к нему на выручку поспешали отборные венецианские отряды, направленные фельдмаршалом Матиасом фон Шулембергом, которому недавно было доверено руководство сухопутными войсками Венеции. Потеря Корфу означала бы утрату контроля над входом в Адриатику — в сердце Венеции. Это была серьёзная угроза престижу светлейшей правительницы Адриатики. Но такая угроза скорее всего беспокоила правительство республики, нежели беззаботных венецианцев, веривших в силу и непобедимость своего славного флота, который никогда не допустит, чтобы турки оказались в лагуне. Несмотря на сгустившиеся над головой тучи, они продолжали часами просиживать в кафе и тавернах, обсуждая последние новости с театра военных действий, бесцельно прогуливаться по Сан-Марко, или, как тогда говорилось, «мостить площадь». По вечерам заполнялись залы Ридотто с его столами для игры в карты и лото. К счастью, военная обстановка изменилась к лучшему, и после отчаянной обороны, длившейся сорок два дня, крепость Корфу выдержала и турки были отброшены. Их военной мощи был нанесён серьёзный урон благодаря своевременной помощи со стороны принца Евгения Савойского. Радость правительства республики была безмерна, и сенат принял решение отпраздновать блистательную победу на Корфу не только пышным приёмом во Дворце дожей, но и проведением народных празднеств и гуляний по всему городу. По такому случаю в приюте Мендиканти была исполнена торжественная оратория «Гибель Люцифера», сочинённая Феличе Тревизаном.

Не желая остаться в стороне, руководство Пьета даёт поручение кавалеру Якопо Кассетти написать либретто для оратории во славу победы Венеции над врагом. Либреттист Кассетти был хорошо знаком с Вивальди и помнил об успехе его «Моисея» несколько лет назад. Он снова решил взять за основу библейский сюжет о подвиге Юдифи, спасшей родной иудейский город Ветилуй, осаждённый превосходящими силами ассирийцев, ведомых грозным военачальником Олоферном. Когда у защитников города почти иссякли запасы воды и продовольствия, благочестивая Юдифь, нарядившись в лучшие одежды и дорогие украшения, смело отправляется со своей служанкой во вражеский стан. Потрясённый красотой девы Олоферн остаётся с ней наедине в шатре и, опьянев, засыпает. Юдифь его же мечом отрубает сонному воину голову и возвращается с жутким трофеем к своим ликующим землякам. Тем самым она спасает их от неминуемой гибели.

В этой аллегории под Юдифью подразумевалась вся Венеция, а Олоферн олицетворял собой турецкого султана. Либретто получило название «Героическая оратория о триумфе Юдифи, одолевшей варвара Олоферна». Было начало августа, и готовое либретто следовало представить на одобрение цензоров. Если цензоры в сутанах тут же дали свое одобрение, узрев в подвиге Юдифи чудодейственное проявление высших сил, светская цензура наложила вето, считая, что в делах политических и военных Провидению не следует уделять первостепенное значение. Однако автор в своей объяснительной записке сумел убедить цензоров. Наконец-то либретто было одобрено и Вивальди дано поручение положить его на музыку.