— Как себя чувствует Адам? — поднимаю глаза на грозного Яна.

— Лучше. Вопреки всему, — плюет обвиняюще. — Не получилось у тебя ничего, Мика. А второго такого шанса я тебе уже не дам.

— Прекрати, Ян. Я не делала этого, — фыркаю обиженно и опять вздрагиваю от вспышки боли, но теперь в пояснице. — Две недели назад, — задумчиво тяну, вспоминая, — Елена стакан воды для Адама готовила и… Я осадок в нем заметила, но значения не придала. А что если?.. — не договорив, взволнованно всматриваюсь в лицо Левицкого.

Но вижу в нем лишь сталь и холод.

— Хватит выкручиваться, — цедит Ян. — Неужели ты думаешь, что я поверю тебе? После всего, что было… Я знаю о тебе слишком много, — звучит угрожающе. — И ты здесь только потому, что я не могу пойти против воли деда. Он, как только очнулся, сразу о тебе спросил, — подходит ближе. — Каково это: предавать того, кто тебя полюбил?

Бросает с вызовом и злостью. На секунду мне кажется, что он имеет ввиду не только Адама…

— Это не я, — повторяю вновь, не надеясь на доверие.

Живот скручивает узлом — и я сгибаюсь, невольно хныкая. Пячусь к дивану и обессиленно падаю на него, откидываясь на спинку.

— Что с тобой? — Ян оказывается рядом. Касается моего плеча, но тут же отдергивает ладонь.

— Не знаю, — признаюсь честно. — Больно, — хриплю от очередного приступа.

— Мика? — слышу издалека, будто я в вакууме.

— Нормально все, — приподнимаюсь. — Я в комнату пойду, полежу, — делаю малюсенький шаг, и он дается мне с трудом. — Ничего страшного, — лгу.

Ведь на самом деле со мной явно что-то не так. Но Ян — последний человек, кому я буду жаловаться.

— Ты же беременна, — мрачно напоминает он, — от Эда, — добавляет тихо и зло, словно к себе обращается. — Как это «ничего страшного»?

Укладывает ладонь на мою талию, а я ойкаю от очередного дискомфорта внутри.

— Так, поехали в клинику, — приказывает властно. — Елена, за Даном присмотри, — выкрикивает в сторону кухни.

— Нет, только не она, — толкаю Яна.

Смотрю на него с беспокойством. А сама вспоминаю тот случай со стаканом Адама. Нет, нельзя ей малыша доверять.

— Черт, — ругается, когда я опять морщусь и хватаюсь за живот. — Вика! — рявкает, заметив спускающуюся по лестнице родственницу. — Будь с Даном. Ни на шаг чтоб не отходила! Если что, звони сразу! — его тон не терпит пререканий.

Вика испуганно моргает, но ослушаться не смеет. Поглядывает на меня, спускается к животу, к которому я ладонь прижимаю. Хмурится, будто проклинает меня мысленно, а потом плывет к комнате Даниэля.

Тяжело вздохнув, Ян ведет меня на выход. У меня же больше нет сил сопротивляться.

***

Всю дорогу в клинику я, прижав ноги к груди, корчусь от боли на заднем сидении автомобиля. Ловлю взволнованные взгляды Левицкого в зеркале и начинаю по-настоящему бояться. Судя по выражению его лица, выгляжу я отвратительно.

Что со мной?

Выйти из машины я практически не в состоянии — настолько парализует болью. Внутри будто нож орудует. Безжалостно и грубо.

Поэтому не спорю, когда Ян подхватывает меня на руки. Забывшись, я и вовсе прижимаюсь к нему, утыкаюсь носом в шею.

Ищу защиты и поддержки в единственном мужчине, которому доверяю. Не думаю о том, как смотрится со стороны наша ненормальная близость. Совсем не родственная. Но боль затмевает здравый смысл.

— Потерпи, ёжик, — неожиданно тепло шепчет мне Ян. И даже в макушку целует, пока я судорожно сжимаю руками его рубашку.

В нос ударяют запахи больницы. Делаю вдох, чихаю и еще сильнее льну к Яну.

— Нам гинеколог нужен, — требует он в приемной. — Черт, фамилию забыл.

— Каминский? — уточняет девушка в медформе.

— Да хрен его знает, — бесится Ян. — Скажите, что Левицкие. Он должен понять.

Девушка скрывается в одном из кабинетов. Тем временем Ян садится вместе со мной на диванчик. Импульсивно поглаживает меня по голове, плечу. Щеки губами касается.

Нельзя же!

— Ян, не надо, — чуть отстраняюсь. — Ой, — опять простреливает внутри.

— Тише, ёжик, все хорошо будет, — не отпускает меня.

Я не должна поддаваться, но слишком устала. Поэтому принимаю его объятия. До тех пор пока не вижу мужчину, что шагает по коридору. Видимо, это и есть гинеколог Каминский. Неудивительно, что Ян не знаком с ним лично. Ему еще никого не приходилось привозить на прием.

Приблизившись, врач окидывает нас изучающим взглядом.

— Ян Левицкий, — представляется Ян. — А это Доминика.

— Жена? — уточняет Каминский.

— Сестра, — сиплю и высвобождаюсь из запретной хватки. — Внучка Адама. Из России.

Доктор удивляется. Осматривает нас еще раз. Мрачнеет. И впивается в меня взглядом так, будто вдруг вспомнил что-то.

— Значит, это вы записаны ко мне на прием. Вчера Александра звонила, — заявляет неожиданно. — Вы же беременны?

Теряюсь от шока. Александра? Зачем? В ее заботу я точно не верю.

Зачем она записала меня к Каминскому? Чтобы убедиться в словах Эда? Или навредить мне?

— Может, уедем, — внезапно прошу Яна, но он отрицательно качает головой.

— Ты что, ёжик, тебе помощь нужна, — упрашивает ласково. Чересчур, судя по предупреждающему кашлю врача.

Каминский жестом указывает на кабинет, и Ян заводит меня туда, придерживая. Бережно усаживает на кушетку.

— Выйдите, — безапелляционно чеканит доктор.

— Ничего не бойся, я буду за дверью, — говорит Левицкий так заботливо, что я готова расплакаться.

Но спотыкаюсь о неодобрительный взгляд гинеколога, киваю и отворачиваюсь от Яна.

***

— Вот и познакомились, Доминика Левицкая, — по-русски обращается ко мне врач, хотя я и польский уже нормально понимаю. — Сестра Яна, — повторяет задумчиво и садится напротив.

— Да, — шиплю я, пытаясь унять боль внутри.

— Мне показалось, вы ближе, чем родственники, — уточняет жестко.

— Вам показалось, — цежу сквозь зубы.

Морщусь от очередной рези. Разве мне не должны срочно помощь оказать? Вместо того, чтобы беседы вести! Хватаюсь за низ живота. От спазма не могу ни слова вымолвить.

— А вот я так не думаю. Можешь сказки Адаму рассказывать. Но меня не обмануть. Значит, права была Александра. И я теперь все вижу, — резко переходит на "ты". — Ты понимаешь, что обязана сделать аборт?

От неожиданности хватаю ртом воздух. Подозрительный гинеколог.

И зачем Ян привез меня к нему? Почему я согласилась? От обезболивающего и постельного режима больше пользы было бы. И не вскрылся бы мой секрет. Наш с Эдом…

— Если ты действительно беременна от… — озирается врач по сторонам, чтобы нас не подслушали, — ОТ НЕГО, то иного выбора нет!

Обреченно выдыхаю. Каминский решил, что отец моего «ребенка» — Ян? Логично. Слишком уж откровенно и тепло мы вели себя в холле клиники. Не понимаю, что нашло на Левицкого.