— Не мог, — согласился дежурный. — Но никаких цыган тут не было со вчерашнего дня. Так что идите своей дорогой, гражданка.

— Но… как же?

— Молча, — сухо проговорил дежурный. — Где дверь — вы знаете.

И он опустил взгляд на страницы раскрытого журнала, который держал в руках.

Настя молча вышла на улицу. На улице шел дождь. Она достала из сумочки зонтик, раскрыла его над головой и некоторое время стояла на месте, не зная, что предпринять дальше. Начать активные поиски цыганки? Но где ее теперь найдешь? Даже если этот сквер — ее территория, все равно не факт, что она выйдет на свой промысел сегодня. Может, ее здесь еще несколько дней не будет. И что же — сидеть на скамейке круглыми сутками и ждать, пока она появится? Это не выход.

Насте не оставалось ничего иного, как пойти домой.

Пройдя по гравийной дорожке, она вошла в сквер и двинулась вдоль по асфальтовой аллее, черной от дождя. Однако пройдя шагов двадцать, она остановилась, уставившись на мокрый куст бузины. Дождь слегка пригнул ветки, и Насте показалось, что за кустом кто-то лежит.

Настя, предчувствуя беду, сошла с асфальтовой аллеи и подошла к кусту. Заглянула за него и тихо вскрикнула от ужаса. На жухлой траве лежала женщина. Это была та самая цыганка. Она лежала на животе, уткнувшись лицом в землю, а из-под левой лопатки у нее торчала рукоять ножа.

* * *

Она почти не понимала, что говорит, и даже не говорила, а скорее выкрикивала слова, и даже не слова, а всего одно слово, которое никак не хотело покинуть ее гортань и дать место другим словам:

— Там!.. Там!.. Там!

— Что там? — нетерпеливо и раздраженно уточнил дежурный полицейского отделения.

— Там цыганка! — выдохнула наконец Настя. — Мертвая!

Дежурный усмехнулся.

— А рядом с ней сержант полиции? Высокий и с белыми глазами?

Настя не сразу поняла, при чем тут сержант с белыми глазами, а когда поняла, выкрикнула в отчаянии:

— Но это правда! Она лежит за кустом бузины, и из спины у нее торчит нож!

Лицо полицейского стало злым и неприязненным.

— Послушайте, дамочка… — с угрозой проговорил он.

— Нет, это вы послушайте! — взвилась, овладев собой, Настя. — В парке лежит мертвая женщина, которая умерла не своей смертью! Или вы поднимете задницу со стула и пойдете со мной, или…

В отделение вошел еще один полицейский — такой же молодой, но в звании младшего лейтенанта.

— Что тут происходит? — спросил он.

— Эта женщина утверждает, что видела труп, — доложил ему дежурный. — И хочет, чтобы я пошел с ней.

Лейтенант посмотрел на Настю и назидательно проговорил:

— Дежурный не может удалиться, поскольку он…

— А вы? — перебила его Настя.

— Что я? — опешил он.

— Вы — можете?

— Я могу.

— Ну, так идемте скорее!

Лейтенант и дежурный встретились взглядами.

— Она не отстанет, — с досадой проговорил дежурный.

— Ладно, — нехотя произнес лейтенант. — Идемте, покажете, где вы нашли труп.

Несколько минут спустя оба — Настя и лейтенант полиции — стояли у мокрого куста бузины, ежась от холодных капель, падавших им на лица, и от резких порывов ветра, холодящих шею.

— Ну? — спросил полицейский. — И где ваш труп?

— Мой будет, когда я умру, — сказала Настя, понимая, что снова проиграла. — А это был труп цыганки. И совершенно очевидно, что его отсюда кто-то унес.

— Правда? — молодой полицейский не удержался от усмешки. — И кто ее унес?

— Не знаю. Вы — полицейский, проведите расследование и узнайте.

Лейтенант сдвинул фуражку на затылок и задумчиво поскреб ногтями лоб.

— Кажется, я понял, кто унес труп цыганки, — сообщил он.

— Кто? — быстро и взволнованно просила Настя.

— Страшный маньяк, который терроризирует наш город уже десять лет, — заговорщицким голосом ответил полицейский. — Он никого не убивает, но если найдет труп, сразу же утаскивает его к себе в берлогу! Говорят, утащил уже не меньше сотни. Мы называем его «Коллекционер трупов»!

Несколько секунд Настя изумленно смотрела на лейтенанта, и лишь потом до нее дошел подспудный смысл этих слов.

— Издеваетесь? — сухо уточнила она.

Полицейский состроил сочувствующую мину и сказал:

— Девушка, милая, идите домой и хорошенько выспитесь. На вас смотреть страшно.

— Но здесь действительно был труп цыганки. И я с ней говорила час или полтора назад.

— Бывает, — равнодушным голосом произнес полицейский. — Но сейчас вам действительно лучше пойти домой.

Настя повернулась и, не попрощавшись с лейтенантом, зашагала прочь.

— Н-да, — тихо проговорил ей вслед полицейский и снова задумчиво поскреб лоб.

Когда зазвонил домофон, Настя сидела на кухне и пила чай. Она с неудовольствием поставила на стол чашку, поднялась на ноги и, борясь с дурными предчувствиями, подошла к домофону и сняла трубку.

— Да, — проговорила Настя в динамик.

— Милая, это я.

Настя на секунду замерла с открытым ртом, чувствуя, как ее обдает ледяной волной ужаса. Затем швырнула трубку в паз домофона и попятилась, с ужасом глядя на домофон.

«Если это снова повторится, просто скажите себе: «Это сон. И он скоро закончится». Произнесите это несколько раз».

Настя разомкнула губы и сбивчиво пробормотала:

— Это мой сон… Он закончится… Это мой сон… Всего лишь сон.

Самогипноз помог. Она вздохнула, испытав облегчение, и хотела отвернуться от домофона, когда тот снова зазвонил. На этот раз Насте понадобилось почти полминуты, чтобы заставить себя снять трубку.

Едва она поднесла ее к уху, как тут же услышала:

— Милая, я промок под дождем. Пожалуйста, впусти меня.

— Я… не могу, — севшим от ужаса голосом проговорила Настя.

— Что? Милая, я не расслышал, что ты сказала.

— Я не могу, — повторила она.

— Зая, если это шутка…

Настя опустила трубку и облизнула пересохшие от ужаса губы.

— Это сон, — снова сказала она себе. — Сейчас он закончится.

И она с силой ущипнула себя за левую руку. Резкая боль заставила ее поморщиться. Настя огляделась, ожидая, что в окружающей обстановке что-то изменится, но все осталось по-прежнему.

— Это сон, — повторила она. — Всего лишь мой сон. И он уже закончился.