Надо отдать должное исчадиям – десять человек тут же начали колдовать, швыряя в драконицу заклинания различной степени тяжести, от усыпляющих до смертельных, убивающих на месте любое существо.

Любое – за исключением драконов. Создатель позаботился о том, чтобы драконов не брала магия. Ни один дракон не мог быть убит прямым воздействием заклинания. Прямым. То есть нельзя было сжечь дракона магическим огнем, нельзя заморозить заклинанием или остановить сердце – вся эта пакость отскакивала от Шанти, как шелуха от семечек, выплюнутая базарной торговкой в пробегающего мальчишку, спершего у соседа пару яблок. Немного неприятно, противно, но вполне терпимо и никак не вредно. Даже наоборот – бодрит и подталкивает к великим свершениям.

И свершения не заставили себя ждать.

Шанти подняла голову, ее желтые драконьи глаза с вертикальными щелями зрачков широко раскрылись, и она выпустила здоровенное облако желтой взвеси, великолепно усыплявшее любое существо, в том числе и человека.

Первыми полегли патриарх и адепты. Они задыхались, хватаясь за горло, падали на пол, корчились и застывали как мертвые. За ними повалились апостолы – они пытались спастись, выброситься в окна, но те были забраны декоративными решетками, прочными, несмотря на свой несерьезный вид.

Маги попытались свалить чудовище магическими ударами – летели огненные шары, треща и гудя в воздухе, будто огромные жуки. Они рассыпались об Шанти, как о монолитную скалу, не причинив ей никакого вреда. Та же судьба ждала и ледяной град сосулек, который был вызван одним из магов, самым старшим и опытным.

Маги не могли бесконечно сдерживать дыхание, кроме того, секрет из железы Шанти, попадая на кожу человека, действовал не так быстро, как если бы он попал в легкие, но действовал, так что через несколько минут после начала газовой атаки в зале висело желтое облако, напоминающее болотный туман, а на полу лежали бесчувственные тела исчадий. Операция «Дай пинка исчадию» была закончена. Вернее, ее первый этап.

За дверями слышался звон мечей, сабель, кричали люди – лишь самые громкие крики могли проникнуть за дубовую обшивку стальных дверей, способных выдержать даже натиск тарана. Шанти не собиралась участвовать в этой драке, ее задача была выполнена. Теперь пусть гвардейцы расправляются с охраной исчадий – жалованье за что получают?

Драконица быстро перекинулась в человека, оделась и села на трон, прислушиваясь к звукам. Посидела, подождала, когда все затихнет, подошла к двери, толкнула ее раз – дверь не поддалась, толкнула второй – дверь дрогнула, и тогда Шанти нажала со всей своей силой – сейчас она могла бы сдвинуть несколько повозок, груженных булыжниками. Створки застонали от напора полуторатонной туши (при желании драконицы вес ее мог становиться таким, который был присущ ей изначально), что-то хрустнуло, в коридоре загомонили, а когда дверь распахнулась, не выдержав напора стальных мышц Шанти, драконица увидела перед собой лес копий, угрожающе поблескивающих острейшими листовидными наконечниками.

– Стоять! – раздался зычный окрик. – Это император!

Генерал Адрон, залитый кровью – то ли своей, то ли чужой, – строевым шагом подошел к Шанти, звонко щелкнул каблуками и отсалютовал так четко, будто не вышел только что из боя, а находился где-то на плацу.

– Ваше величество! Предатели уничтожены до единого! Жду ваших приказаний!

Шанти посмотрела вдоль коридора, усыпанного трупами охранников исчадий и телами гвардейцев – охранники дорого продали свою жизнь, – посмотрела на красное, потное лицо генерала, нашла взглядом Шура, стоящего чуть в стороне и придерживающего левой рукой правую, раненую, и спокойно сказала:

– Вяжите исчадий. Они живы, но парализованы. В темницу – потом допросим. Сейчас я покажу тех из них, кто является колдунами. Убить. Всех. Слишком велика опасность, что они выйдут из тюрьмы без нашего позволения. Все, господа, власть исчадий уничтожена! Поздравляю!

– Славься! Славься император-победитель! – Стены дворца содрогнулись, будто по ним ударил порыв ветра. – Слава императору! – ревели гвардейцы, мечтающие о кружке пива и хорошем куске жареного мяса – когда все закончится, конечно…

– Ты чего? Напугал нас! Отошел?

– Отойду… в мир иной. Если не дадите пожрать! И поскорее! – Голос Андруса был хриплым и глухим. Он спустил ноги, сел, вцепившись руками в край кровати, и посмотрел в окно. – Ночь уже? Это сколько же я пролежал без сознания?

– Вечер сейчас. Поздний вечер. Все уже попрыгали через костер, потанцевали, разбрелись по парочкам или разошлись по домам. Праздник закончился.

Андрус прикрыл глаза – голова закружилась, видимо от слабости, – снова открыл их, осмотрелся. Перед ним на стуле сидел только Урхард, больше никого не было.

– Беатку ищешь? – усмехнулся тот. – На кухне она, матери помогает. Чуешь, пирогами пахнет? Сейчас кормить тебя будем, герой! Ты вообще представляешь, что натворил? Шум теперь – на всю округу! Какой-то доходяга отлупил лучшего фехтовальщика Леса! Хетель ведь правда был лучшим. До тебя был. Теперь ты лучший. И надо ждать неприятностей.

– Это каких же? – сдерживая дрожь в руках и стараясь не думать о еде, спросил Андрус. – Какие такие неприятности? Опять Хетель? Может, мне следовало его убить? Я мог сделать это без проблем.

– Без проблем ты это сделать бы не смог, – покачал головой Урхард. – Если бы убил Хетеля, на тебя набросилась бы вся его родня. Не сразу, может быть, но набросилась. Впрочем, мало что изменилось. Понимаешь, в этой ситуации нет победителей. Есть временно выигравшие и проигравшие. Ну да ладно, вижу, тебе сейчас не до того. Когда-нибудь я расскажу тебе, откуда растут ноги у этого дела. Надо тебя срочно покормить, иначе помрешь, не дожив до моих откровений. Ты лучше вот что скажи – что это было?

– Что – что было? – недоумевающе переспросил Андрус и опустил глаза.

– Парень, со мной так не надо, – устало прогудел Урхард. – Я с тобой откровенен. Ты мне нравишься, я тебе верю, я чувствую в тебе верный, крепкий костяк, ты не подлец, уверен. И своей ложью ты меня обижаешь. Ты прекрасно понял, о чем я спрашиваю. И давай договоримся на будущее – ты должен мне всегда говорить правду!

Андрус задумался, поднял на Урхарда глаза, и тому показалось, что глаза эти беспрерывно меняют цвет – становятся то зелеными, то желтыми. Урхард сморгнул, снова всмотрелся – глаза как глаза, глубоко запавшие в череп, обтянутый смуглой кожей. Показалось. Свет фонаря неверный, колеблющийся от сквозняка – окно приоткрыто. При таком свете и демонов увидишь…

– Не могу обещать, – ровным голосом сказал Андрус.

– Что не можешь? – нахмурился Урхард.

– Всегда говорить тебе правду. Ведь ты хотел, чтобы я говорил тебе правду? Вот я и сказал. Я не могу всегда говорить тебе только правду.

– Почему?

– Потому, что правда для всех разная! – усмехнулся Андрус. – Урхард, что там с едой? Я так хочу есть, что сейчас упаду в обморок! Кстати, а как я сюда попал?