спасет меня и нас, или перестанет действовать в угоду мэру и Ньюману.

Капитан, как и ожидалось, отмахивается:

– Адвокат уже поставил меня об этом в известность. Это их способ лишний раз напомнить нам о многочисленных уровнях опеки нашего отдела. Реагируйте на это сообразно.

– Убийца с манией величия, у которого мэр пляшет на ниточках, – кисло усмехаюсь я. – Просто загляденье.

– Хватит, детектив Джаз! – рыкает капитан и с резким разворотом выходит из комнаты.

После секундной паузы Лэнг делает шаг вперед:

– Я с ним поговорю.

– Не надо, – я преграждаю ему путь к двери. – Лучше я.

И бросаюсь вслед за шефом, прекрасно понимая, насколько рано я вышла из отпуска и как запросто меня могут турнуть домой. Но мне все равно. За эту работу я взялась не для того, чтобы мной помыкал капитан, – и уж тем более серийщик, прячущийся за своей невинной семьей и деньгами.

Глава 34

Час поздний, персонал уже почти покинул здание, отчего путь капитана к кабинету проходит беспрепятственно. У меня, впрочем, тоже: я несусь следом, стуча каблуками по коридору, наперегонки со своей горячностью. Вот я уже непосредственно за ним, в то время как он входит к себе в кабинет – небольшое пространство, куда он не успевает закрыть дверь. Да, собственно, и не пытается. Он знает, что я здесь.

К тому моменту, как шеф огибает свой стол, я уже стою перед ним в позе уязвленной добродетели.

– Капитан. А я уж думала, вы не такой, как мой отец.

Он взирает на меня с тем же показным высокомерием, какого я ждала бы от Ньюмана. Мой отец высокомерно себя не вел, но я напоминаю себе, что и честностью он тоже не искрился. Невольно возникает вопрос, не принадлежит ли и Мур к породе тех, кто нечист душой.

– Как вас понимать, детектив? – осведомляется он мрачно.

– С каких это пор мы отпускаем на волю убийц только из-за того, что они кидают политические подачки?

– Вы устроили сцену в университете.

Я смеюсь, но смех этот недобрый.

– В самом деле? Я их так много устраивала за свою карьеру?

– Вы только недавно оправились после потери отца.

– Вот как? Вы списываете мое поведение на стресс в связи с утратой – дескать, она не в себе, обычно она была тихая? Так, что ли? По-вашему, я теперь что, сама не своя?

Шеф чуть заметно поеживается (да-да, я это вижу), хотя это не мешает ему нанести контрудар:

– Вот и сейчас вы ее закатываете.

– Я обороняюсь, чего мне по логике делать как бы и необязательно. Я здесь в своих стенах, и вообще заслуживаю более уважительного отношения, чем все это. И я не устраивала никакой, даже малейшей сцены с Ньюманом во время опроса. Если он это так подал, то он лжец. За всем этим происходит нечто большее, чем вы успели понять. Хотелось бы знать почему.

– Я ведь тоже там был, – подхватывает успевший подойти Лэнг, прикрывая за собой дверь. – Обо мне он вроде как не упоминал?

– Нет, Лэнгфорд, – подтверждает капитан, – этого он не делал. Очевидно, ты на сей раз держал рот на замке.

Лэнг презрительно фыркает.

– На случай, если вы не знаете меня и ее, я не из спокойных. В сравнении с ней. Этот козлина играет с ней в игру. Ее соседка видела, как он прошлой ночью ошивался рядом с домом. Проник в подъезд и стоял у нее под дверью бог знает сколько времени.

Капитан резко переводит взгляд на меня:

– Это правда?

– На записи с камер фигурирует мужчина в бейсболке и худи с капюшоном, – говорю я. – Мы полагаем, что это был он.

Шеф напрягается лицом:

– То есть четкой уверенности у вас все же нет. А мы не можем что-то предъявлять ему без доказательств. Это базовый полицейский постулат.

Он прав. Против Ньюмана у нас нет ничего, кроме его своекорыстия и надменности, но ни то, ни другое не объявлено вне закона. Не числись Робертс пропавшим без вести, я тотчас приступила бы к работе, исходя из того, что Поэт – это он. Но Робертс пропал. Данный разговор не может закончиться без касательства этой темы.

– Выслушайте нас, капитан, – говорит Лэнг. – Джаз взялась за это дело – мы за него взялись, – когда Робертс покинул город настолько резко, что это показалось подозрительным.

Молодчина Лэнг. Вышел на верный путь как раз там, куда нам нужно направить этот разговор. Но тут же с него и съезжает.

– А затем у нас было то противоречивое интервью с Ньюманом, – продолжает он. – Той же ночью какой-то тип ошивается под дверью Джаз, и нам сдается, что это он следил за ней в ходе ее утренней пробежки.

Так мы самопроизвольно возвращаемся к отсутствию доказательств и моим внутренним ощущениям, которые тоже из категории недоказуемого, то есть снова по нулям.

Взгляд шефа возвращается ко мне:

– Теперь вы.

Я уклоняюсь от той части, где реально не видела, чтобы кто-то за мной следил.

– Мы собрали доступные записи с камер наблюдения, где проходит мой маршрут пробежки. Сейчас я как раз собиралась приступить к просмотру.

Между тем Лэнг делает разворот обратно к Робертсу:

– Изначально, капитан, детектив Джаз приняла дело от Робертса. Теперь Робертс пропал без следа, а с Джаз творится вся эта чернушная хрень.

– Ну, пропавшим он еще не числится, – шеф досадливо морщится. – На появление в Хьюстоне ему отводилось две недели.

– Телефон у него не подает признаков жизни, – замечаю я. – А исчезновение внезапное и полное. Что-то здесь не так, капитан. Что он сказал, когда подавал рапорт о переводе?

Лицо Мура напрягается.

– Он перезванивал. Работа в Хьюстоне его уже ждала.

Он смотрит между нами, жесткие черты его лица пронизаны скрытым беспокойством, которое он не готов выдавать.

– Вы не проезжали мимо его дома?

– И даже заезжали туда, – признаюсь я. – Хорошая новость в том, что он собрал вещи и уехал. Это подтверждает идею об уходе по собственной воле. Хочется верить, что именно так оно и складывалось.

Лэнг подбирается ближе, к краю разделяющего нас стола, наэлектризованная атмосфера вокруг которого сменяется более спокойной, конструктивной.

– Вам будет полезно услышать, что о том убийстве Саммера расскажет Джаз.

Капитан бросает на меня строгий, полный недоверия взгляд, но я не тушуюсь и излагаю все. Мои теории об убийце, которого я теперь именую «Поэтом», включают профиль, который облекает Ньюмана гладко, как зимняя перчатка, которая всегда удачно прячется, и ее не найти.