– Красиво. Забавно, – пожала я плечами. – Недавно научилась делать из одного кандзи другой.

– Мотыльки – это, конечно, очень полезно в хозяйстве.

– Учитель, в вас сейчас полетит что-то тяжёлое, если не прекратите ёрничать. Вы специально устроили этот спектакль?

Коджи коснулся кончиком пальца крылышка мотылька. Последний только взмахнул им, мол, трогают тут всякие!

– Нет, – внезапно прозвучал совершенно серьёзный ответ. – Но мне в голову не могло прийти, что за мной будут следить.

– Ходить надо тише, – проворчала я и села на камень, за которым до этого удачно пряталась.

Ладно… не очень удачно.

Жестом пригласила учителя присоединиться. Он хмыкнул и приблизился.

– Не боишься?

– Нет.

Коджи опустился рядом.

– Правильно. Страх мешает думать и анализировать происходящее. Бояться, плакать, метаться – потом.

Я поджала губы, выслушав краткую лекцию, решив не умничать и не пререкаться. Не до этого сейчас – есть вопросы куда важнее. К тому же от Коджи действительно не исходило опасности.

– Ну? – Он покосился на меня. – Начинай задавать вопросы. По лицу вижу, что у тебя их, если сложить друг на друга, будет горка выше, чем храм Плетуньи.

Я сложила руки на груди.

– Хорошо, начнем с простого. Чем вы в меня швырнули? И почему рёку черного цвета? Насколько мне известно, ни у кого в кланах такой нет.

– Ты только сейчас это заметила? – удивился Коджи.

– Нет, – мотнула я головой. – В школе. У вас и… директора Тэцуи. Но раньше мне на эти вопросы не ответили бы.

Коджи молча кивнул, словно подтверждая мою правоту.

– Хорошо, Аска, теперь ты имеешь право знать всё. Не то чтобы это секрет, но не то, чем стоит хвастаться.

Я покосилась на него. Так, становится интересно.

– Чёрная рёку действительно не принадлежит ни к одному из четырёх кланов в Тайоганори, – продолжил он. – Это сила Шаманов ночи.

Я едва не выронила кайкэн, который принялась крутить в руках. И посмотрела на учителя уже совсем по-другому.

– Шаманы? – спросила резко охрипшим голосом. – Вы серьёзно? То есть вы из…

Я бросила короткий взгляд на Западные горы, где уже стих барабан и не появлялись огни.

– Нет. Я не из Шаманов ночи, – тут же последовал ответ.

Повисла тишина. Я молчала, ожидая разъяснений.

Коджи был совершенно невозмутим, будто на его лице откуда-то взялась маска, высеченная из молочного нефрита.

– Я принадлежал к клану Икэда. Давно. Когда клан был жив.

Я невольно вздрогнула. Коджи – Икэда? С ума сойти.

Теперь понятно, почему его тоже бесило, когда моя предшественница разглагольствовала, что клан Шенгай жив.

– Но когда клан начали уничтожать, многим пришлось очень несладко. Я и Тэцуя оказались при смерти, под мощным проклятием, которое вытягивало под чистую всю рёку и жизненные силы.

Я сильнее сжала рукоять кайкэна, понимая, что любые слова сейчас будут ненужными.

– Жена Тэцуи была из Шаманов ночи, – продолжил он. – Она смогла упросить помочь одного из… сильных, очень сильных соплеменников. И, в общем, нам помогли, как обещали.

– В вас влили рёку Шаманов ночи? – медленно произнесла я, поняв, что случилось.

Коджи кивнул.

– Да.

– Но, тем не менее, в племя не приняли.

– Были… Были причины, Аска. Однако это никак не сказалось на нашей благодарности.

Я закусила губу, соображая, как помягче расспросить дальше.

– Что, Аска? Что не дает тебе покоя?

– Жена директора Тэцуи… Она ведь мать Мии?

Снова кивок. Видно, что он не слишком хочет вспоминать это время.

– Что с ней произошло?

– Её убили наши враги. Враги клана Икэда. Мы попали в засаду, когда направлялись к школе Годзэн.

Вмиг показалось, что стало как-то холоднее. Или и вправду дело в том, что сейчас ночь, а мы сидим на камне?

– Вместе с ней погибла и моя невеста, – сказал Коджи каким-то не своим голосом.

Я не рискнула поднять на него взгляд. Это слишком… личное.

Коджи медленно поднялся с камня. Заложил руки за спину и посмотрел на горы.

– Но видишь ли, Аска… Рёку шаманов, влитая в нас, слишком нестабильна. Временами её не хватает, временами – слишком много. Поэтому приходится уходить подальше и сливать излишки. Иначе есть риск сойти с ума.

Я сунула кайкэн за пояс.

– Поняла. А в меня зачем ею швырнули?

Коджи обернулся и внезапно улыбнулся уголком губ:

– Ты же заподозрила меня в чём-то ужасном. Попытался отчасти соответствовать. Заодно и проверил реакцию.

Очень замечательно.

Прямо не учитель, а мечта. Практически читает мысли ученицы, даже не видя её лица.

– Есть ещё вопросы? – поинтересовался он.

– Есть. Воз и маленькая тележка. Например, что это были за огни? Они как-то связаны с вами?

Коджи покачал головой.

– Нет, это ритуалы Шаманов. Тут действительно совпадение. Меня они, признаюсь, заставляют нервничать.

А это что-то новенькое. Я подошла к Коджи и всмотрелась туда же, куда и он, – во тьму. Нет, сейчас тишь да гладь. Видимо, все сладко спят.

– Почему? В них что-то плохое?

– В них непонятное для нас, Аска. Жизнь племён отделена от жизни кланов. Они умеют то, чего не умеем мы. Тайны рано или поздно заставляют либо страшиться, либо ненавидеть.

Я задумалась. Сказано верно. Только вот…

– Но ведь у вас теперь у самого течет рёку Шаманов.

– Фактически – да. Мне заменили ею ту, что была с рождения от Икэда. Но понимаешь… проклятие ни с меня, ни с Тэцуи никто снять не смог. Рёку Шаманов словно скрыла меня от всего, скрыла, но… не излечила.

Я вдруг почувствовала, как в горле пересохло. Что ж… это ночь неудобных вопросов, поэтому одним больше, одним меньше…

– Учитель, а почему… Что произошло с кланом Икэда?

Запоздало поняла, что прежняя Аска должна была эта знать. Если, правда, это было общедоступной информацией.

Некоторое время он молчал, но потом вздохнул. И, кажется, первый раз за всё время я увидела его настоящее лицо. Именно то, где отражаются все эмоции: боль, скорбь, сожаление, ненависть, страх. Миг – и ничего нет.

– Временами бывает так, Аска, что кто-то становится ближе других к вершине. И сам обретает огромную силу. При поддержке тех, кто твёрдо стоит на этой самой вершине, он начинает истреблять или подчинять более слабых. Но не все слабые хотят склонять головы.