Примечательно уже цитированное выше недавнее интервью А.Н. Яковлева. Его спрашивают: «Ожидаете ли вы повторения социального кризиса — например, в ходе реализации реформ ЖКХ, медицины и образования? Как поведет себя власть? Отступит — или прибегнет к силе?» Главное здесь, конечно, последний вопрос. И Яковлев, на правах высшего авторитета РФ в области демократии, отвечает: «Выступления возможны. И власть, бесспорно, отступит, будет маневрировать. Вообще в таких случаях в демократическом обществе государственным деятелям надо подавать в отставку. Надо было подавать в отставку после «Курска», после Беслана». Яковлев делает два предупреждения. Первое: когда начнутся «выступления», власть обязана отступить. Это бесспорно! Второе: эта власть уже давно обязана была подать в отставку.

Какова повторяющаяся динамика действий «оранжевых» революционеров? Начинается все с «мирного протеста» против нарушений закона о выборах, фальсификаций при подсчете голосов, использования «административного ресурса» и т.д. Собираются митинги — на вполне законных основаниях. Однако по ходу митингов возбужденную и сплоченную толпу призывают к нарушению «во имя свободы» второстепенных положений закона — к объявлению митинга бессрочным, началу голодовки, устройству палаточного лагеря и т.д.

Здесь — разрыв непрерывности, момент выбора для властей. Следуя закону, они должны вытеснить митингующих с площади и разогнать митинг, вне зависимости от его лозунгов. Если власть этого не делает, то теряет основания для применения силы при последующей, шаг за шагом, эскалации беззакония. Толпа сразу разрастается и создает новые и новые «рубежи обороны», прорыв которых становится все труднее и труднее — устанавливаются палатки, подтягиваются полевые кухни, налаживаются передвижные киноустановки и т.д. «Оранжевая» толпа закрепляется на каждом уровне «гражданского неповиновения»: в палаточном городке царит порядок, пикеты ведут себя корректно. Напасть полиции на мирный палаточный городок, волочить в грузовики студенток, которые протягивают солдатам цветы? Под объективами видеокамер парижского телевидения?

Следующим шагом становится создание невыносимых условий для работы государственных органов. Это изображается как борьба за демократию (точнее, как выразилась Юлия Тимошенко, «за нашу демократию»). Дело доходит до предъявления ультиматума президенту Кучме. Создаются «специальные» условия для работы Верховного суда, так что принять решение, не удовлетворяющее «оранжевых», становится невозможно — речь идет уже не о судебном, а о чисто политическом решении.

На фоне этого поэтапного развития событий так же поэтапно разыгрывается спектакль с «непризнанием итогов голосования». Это — новая выборная технология, при которой внутренний вопрос народного волеизъявления превращается в вопрос внешнего признания результатов выборов, во «всемирное» голосование за то, кому быть президентом Украины, Сербии, Грузии. Мировой «центр силы», на который ориентированы и революционеры, и власть, заранее объявляет о том, какой результат будет признан законным.

Как пишет Р. Шайхутдинов, достигается это так: «Действующая власть объявляется участником выборов (а не их организатором) через одного из кандидатов («административный ресурс»). Предполагается, что этот ресурс она просто не может не использовать... Отсюда проистекают многочисленные следствия, самое важное из которых то, что выборы и вообще действия властей всегда трактуются как неправовые, и таким образом не доказанный факт нарушений превращается в очевидный. Не случайно все требования к властям концентрируются вокруг того, чтобы они либо «вернулись в правовое поле», либо не выходили бы из него. При этом действия оппозиции могут быть какими угодно!»

Таким образом, итоги выборов и институты, их удостоверяющие, перестали считаться чем-то уважаемым. Итоги становятся предметом закулисного политического торга или результатом противодействия двух групп «агентов влияния». Таким образом, граждан практически лишают права выбора, но этот факт пока еще скрывают декорациями демократических процедур. Если же возникает непредвиденное противодействие (например, со стороны крупных социальных групп, как это и произошло на Украине), то непризнание итогов голосования представляют как борьбу с «государственным переворотом», осуществленным «бандой Кучмы — Януковича, Милошевича, Шеварднадзе...».

Для этого и требуется поддержка мощных «агентов влияния», и их привлекают из-за рубежа, прежде всего, со стороны тех сил, которые и уполномочены легитимировать смену власти. Р. Шайхутдинов пишет: «Не просто широко, а в массовом масштабе используются международные миссии, наблюдатели и общественные организации, имеющие возможность интерпретировать события в нужном для оппозиции ключе, а также участвовать в альтернативных подсчетах голосов и формировании общественного мнения. Одна из важнейших функций этой массовости — физическое заполнение каналов коммуникации и СМИ, такое, чтоб другие интерпретации не пробивались к слушателям и читателям... Используются ведущие мировые информагентства для формирования нужной оппозиции трактовки происходящего и для выражения — причем заранее, до объявления любых результатов — уверенного сомнения в демократичности и честности процедуры».

Если страна является достаточно крупной и сильной, то приговор международных миссий дополняют ритуальным подтверждением национальных органов — парламента, Верховного суда и пр., что, в принципе, является нарушением выборного законодательства. На основе опыта Украины Р. Шайхутдинов делает сильный вывод: «Парламент и депутаты используются оппозицией для вмешательства в выборный процесс. Во-первых, неприкосновенность депутатов позволяет им служить живым щитом для различных действий, граничащих с силовыми (на Украине оппозиционные депутаты 23 октября ворвались в здание ЦИК Украины, что привело к непринятию решения ЦИК об открытии 400 избирательных участков в России)... Нет законного способа обуздания депутатов, когда они начинают «хулиганить», как нет способа ограничить парламент, применяемый для захвата власти оппозицией».

Все перечисленные этапы являются необходимыми структурными элементами технологии «оранжевых революций», проводимых в момент выборов. Опыт показывает, что дело не обходится и без использования «силовых приемов», иногда и выходящих из-под контроля вождей революции. Интенсивность применения силы варьирует в широких пределах и, теоретически, может быть сведена почти к нулю. Классическая чистая модель «оранжевой революции» действительно в пределе является ненасильственной.

Подведем итоги анализа «оранжевой революции» на Украине. Этот анализ приводит к, фундаментальным выводам (хотя на ряд частных вопросов ответа пока нет).

Прежде всего, речь идет именно о революции — краткосрочной массовой мобилизации большой части населения ради достижения конкретной цели фундаментального характера. Принципиальной ошибкой, свойственной российским (да и многим украинским) политикам и политологам, является представление украинских событий как столкновения различных олигархических кланов или региональных элит, как конфликта интересов конкурирующих группировок криминального капитала — в целом, как переворота, но никак не революции.