А ведь Олег уже прикинул, что непременно окажется там, по ту сторону. И влиятельный отец позаботится о его душе. Родственники ведь, и даже весьма близкие.

У Клымского никогда не было особых способностей. Он был сильным, выносливым, на этом все. Ничего выдающегося. А сила вожака показалась Олегу чем-то действительно крутым. На том Клымский и погорел. Загордился, решив, что теперь он непременно обеспечил себе теплое местечко в том мире, или же между мирами.

Однако вышло все наперекосяк. А ведь Женя ему действительно стала нравиться. Не так, чтобы связывать с ней свою судьбу и растить общих детей. Но было в этой удивительной и хрупкой девушке-полукровке что-то цепляющее. А ведь сначала он имел на нее совершенно иные планы, более низменные и порочные. Но она что-то изменила в нем.

А еще Олег видел, как Женя смотрит на своего истинного. Пожалуй, Олег бы многое отдал, чтобы и на него вот так смотрели.

Вздохнув, Клымский откинул голову и прикрыл глаза. Его держали в подвале. Мужчина знал, что где-то там, этажом или двумя выше – Женя и Радмир. Сдох ли Волк? Если и не умер сразу, то вот-вот отправится к праотцам. В этом Олег не сомневался.

А перед мысленным взором всплыли воспоминания. Олег видел, как сражается Волк. Отец переслал пару видео его боев по скрытым каналам.

Огромный, как скала, Вольнов всегда был выше своих противников. И Волку удалось менять облик. Нет, не в зверя он перекидывался, а в чудовище, походившего одновременно и на человека, и на монстра.

И что Женька нашла в нем, в этом уродливом Волке?

Олег хмыкнул. Нет, в обличие хищника-человека Вольнов, бесспорно, довольно смазлив. Но ведь Клымский точно знал, что Радмир убил отца Божены. А разве такое можно простить? И потом, если верить словам отца, то Волк свято верит в то, что хищница его сдала в рабство, заманила в ловушку, а тот и попался.

И что, выходит, ненавидя друг друга, они все равно пара? Странная семейка, решил Олег.

А еще Клымского бесило потомство. Пользуясь силой вожака стаи, Олег видел, что хищница носит под сердцем приплод. Сперва решил, что звереныш один. А потом стало неясно. И ведь сама Женя ничего не рассказывала. Да и не откровенничала она с ним никогда. Олег чуял ее неприязнь, потому и не стал спорить с отцом, когда тот приволок документы на заключение брака. Не пытался спрашивать, зачем ему вставать между Волком и Женей. Но раз уж Клык настаивал, Олег не смог отказаться. Все стремился угодить папаше, попасть в услужение Чернобогу, или его помощникам. Он ведь сильный, и сражаться умеет, на мечах, с топором.

Хотя, отцовское оружие он даже поднять не может.

Вспомнив о топоре Клыка, Олег усмехнулся. Мелькнула шальная мысль подсказать Верховному о маленькой слабости папаши. Но нет, не станет Клымский помогать своему врагу, чтобы тот уничтожил Клыка. У Олега все еще была надежда на протекцию родителя и на бессрочную работенку между мирами. А она стоило того, чтобы немного помучится здесь, и чтобы начальство отметило его старания. В конце концов, именно Олег отравил Волка, чего не получалось сделать ранее там, на проклятом острове, даже отцу.

* * *

Женя смотрела на своего Волка. Он лежал на спине, лениво прикрыв глаза. Но не спал. Водил тяжелой рукой по ее пальцам, которые устроил на своей груди.

Было спокойно. Пусть этот мир и пугал Женьку, вселял ужас, заставлял вздрагивать от каждого постороннего звука. А уходить отсюда Божена не собиралась. Понимала, что, уйдя, может и не вернутся. И что тогда станет с Радмиром? С ними? С их малышами?

Вольновы лежали, укрытые высокой травой, на том самом лугу, где собирали травы Заря, Фая и матушка. Вернее, где были заметны очертания женских фигур, но они все еще находились там, дома.

Иногда, когда день сменялся ночью, можно было увидеть тот мир, куда не мог вернуться Радмир. Женя могла, но без Радмира не хотела. Вот и застряли Волк с Лисичкой между мирами.

Из ледяного пруда раз в сутки выползал монстр с жутким топором. И тогда завязывалась драка. Женя не могла без слез смотреть на то, как ее мужчина сражается с чудовищем. И каждый раз, когда монстра затягивала черная смоляная на вид жидкость обратно в озеро, Женя радостно бежала к своему Волку.

Вот и сегодня, бой завершился. Раны на теле Радмира постепенно исцелялись. И девушка знала, что до утра их никто не потревожит. У них есть несколько часов на двоих.

Однако в воздухе повисла недосказанность. И, украдкой вздохнув, Женя теснее прижалась к мужу. Чувствовала, что сейчас он вновь начнет убеждать ее вернутся.

– Лисичка…, – предсказуемо начал Радмир.

Женя резко села и развернулась так, чтобы смотреть в глаза любимого.

– Я не уйду! – твердо заявила Божена.

Радмир горько усмехнулся, открыл глаза, вернул тонкую девичью руку на свою грудь и вздохнул.

– Женька, ну ты же понимаешь, тебе нельзя здесь долго находиться. О малышах наших подумай. Ты же у меня умная, Лисичка. Целая училка со стажем, – убеждал Радмир.

Женя поджала губы, глядя в темные глаза мужа. Умом она понимала, что он прав. Но сердцем… Ее сердце тоскливо до боли сжималось, стоило представить Радмира, с темными рисунками-паутиной на коже, холодного, неподвижного. А здесь, между мирами, ее Волк был живым.

– Я не хочу! Не хочу! – выдохнула Женя и затрясла головой. – Я не хочу больше оставаться одна! С тобой хочу!

– И я хочу, Лисичка, очень хочу! – пылко ответил Радмир, рывком сел и обнял дрожащую девушку. – Хочу видеть твою улыбку каждую чертову минуту. Хочу увидеть наших детей. Хочу посмотреть, как ты перекинешься в хорошенькую волчицу. Хочу увидеть, как растут наши сорванцы. Много чего хочу. Не хочу расставаться с тобой. Но так получилось. Я застрял здесь только благодаря тебе, малышка. Ты держишь меня, не отпускаешь. И я готов биться каждый день за тебя. Но этот мир убивает тебя, я же вижу.

Радмир шумно выдохнул и поднес хрупкую ладонь к своим губам. Светлая кожа была настолько прозрачной, что виднелись тонкие голубые венки. И не сразу даже острому звериному глазу были заметны изменения. Кровь темнела, вены проступали все сильнее. И было непонятно, насколько быстро будет меняться Женя. В худшую ли сторону? Что будет с живым и здоровым хищником здесь, между мирами? А ведь Женя носит под сердцем три крохотных души!

Божена всхлипнула и разрыдалась, выплакивая всю боль и отчаяние.