Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рыча и зверея, Радмир не сразу заметил, как его запястье обожгла глубокая царапина. Грубая кожа разошлась от прикосновений чего-то острого. Края раны моментально обуглились, а проступившая кровь сменила цвет с ярко-алого на темно-синий.
Радмир отдернул руку, выпустив жертву. Олег, кашляя и хватая воздух ртом, отполз максимально дальше от ног Вольнова. И уже оттуда, глядя на Радмира снизу вверх, хмыкнул:
– Ты скоро сдохнешь, Волк!
Радмир потряс рукой, будто пытался сбросить и царапину с запястья, и попавшее в рану вещество.
– Великая Праматерь! – прошипел Вольнов, перевел ошарашенный взгляд на Лисичку, чувствуя, как кровь разносит по венам инородное вещество.
– Радмир! – закричала Женя и кинулась к нему, а он вдруг сообразил, что чем-то подобным его травили там, на острове. Только дозировка была другой.
Падая, Радмир метнул взгляд на слизняка. Так и есть. В его руке был небольшой изогнутый коготь, смазанный черной жидкостью.
Лисичка уже сидела рядом, устроив его голову на своих коленях. Вокруг творилось безумие. Волной силы бил Верховный, уничтожая охрану Грозных. О чем-то кричал страж.
Радмир уже не чувствовал одной руки, той, что была оцарапана. А второй он провел по бархатным щекам своей Лисички. Она опять плакала.
– Все будет хорошо, – прошептал Радмир и провалился в черную, как чертово адское пекло, дыру.
* * *
Все произошло слишком быстро.
Немыслимо.
Только что Радмир стоял рядом, закрывая ее собой от злых взглядом Клымского, а вот он же – лежащий у ее ног, бледный, как мел.
Божена закричала, бросилась к любимому, не замечая, что творится вокруг. Она обхватила голову Радмира и устроила на своих коленях. Он смотрел на нее помутневшим взглядом, будто пытался что-то сказать.
Женя рыдала, что-то шептала ему, уговаривала, умоляла…
Кто-то разорвал одежду на руке и плече Радмира, а Женя увидела, как черная паутина пробирается все дальше, от вспоротой чем-то острым ране к плечу, и кожа меняет цвет.
– Нет-нет-нет! – взахлеб шептала Женя, склонившись над любимым, – Я с тобой! Пожалуйста! Я с тобой!
Она шептала, не до конца вникая в смысл слов, просто говорила, пытаясь удержать сознание Радмира. Но его взгляд тускнел, а черная паутина уже добралась до шеи.
Хищница услышала, как губы любимого едва заметно шепнули «Лисичка»…
Больше Женя ничего не слышала и не видела, она будто шагнула за ним, в черную бездну, где царил лютый холод и беспросветная мгла.
Она шла, ведомая неярким огоньком, который служил для нее ориентиром.
Мороз пробирался под одежду, но Женя все равно упрямо шла вперед, чувствуя, что там, где светит крохотное пламя, там он – ее истинный, ее Волк, ее любимый муж.
* * *
– При всем уважении, Верховный! Убьешь его сейчас, и мы не найдем противоядие, – негромко произнес Клим, когда Верховный уже дернулся к Олегу.
Клымский, торопливо перебирая ножками, отполз дальше от надвигавшейся на него опасности. В принципе, Олег уже готовился распрощаться с этим миром. Понимал, чем грозит ему такой своевольный поступок. Он и сам не понял, почему сорвался. Да и отец не обрадуется, когда узнает, что он израсходовал весь неприкосновенный запас редкого яда. Просто Олег не мог отпустить этого выскочку! Знал, что в любом поединке Вольнов все равно победит. И действовать честно – не с руки.
Клымский предполагал, что гнев родителя будет страшным. Но плевать! Главное, что Волка больше нет.
И когда Олежа уже прощался с бренным телом, за него вдруг заступился страж.
– Противоядия нет, – промямлил Клымский.
– Он врет! – раздался звонкий голос юной хищницы, которая торопливо надевала на озябшие плечи свитер, явно не принадлежащий ей.
Дим и Фаина оказались на территории Грозных, наплевав на приказ Верховного не вмешиваться. Молодая пара передвигалась своим ходом, то есть на четырех лапах, а потому Дим в зубах нес одежду: для себя шорты, а для Фаи – длинный свитер. Пусть и не нравилось Вольнову-младшему вся эта ситуация, когда жена, меняя облик, остается голенькой, точно младенец, а держаться в стороне Добромир не мог.
Ситуация, как выяснилось, была форс-мажорной. Дим даже не стал спрашивать у Фаи, не стал ставить под сомнения ее слова, когда девушка вдруг, застыв на месте, моргнула, и сказала:
– Нам нужно к Радмиру. Грядет беда.
Добромир не допытывался, что за дар у его истинной. Просто верил ее словам.
И сейчас, когда оценил обстановку, понял: Фаина оказалась права.
Девочка ринулась к Радмиру, присела рядом на корточки и принюхалась.
– Я знаю этот запах. На острове таким ядом смазывали оружие перед боем. У Волка есть иммунитет к нему. Но концентрация слишком большая, – торопливо говорила Фая и перевела взгляд на Женю.
Никто не заметил того, что и Божена, побледнев, затихла, не убирая своих ладоней со лба и щеки Волка. А теперь, когда Фая осторожно помахала ладонью перед лицом Жени, мужчины опешили.
Женя была в глубоком трансе. Не реагировала ни на что вокруг, точно кукла с открытыми глазами.
– Она держит его, – тихо проговорила Фаина. – Не отпускает. Ее нельзя будить.
– Противоядие, солнышко? С ним что? – поторопил Дим, присев рядом с женой.
– Я не уверена, смогу ли изготовить подходящую смесь. Но можно попытаться. Нужны травы, – негромко ответила Фая.
– Давай их к отцу? Мама должна помочь, и Заря тоже, – предложил Дим старшему брату.
Верховный кивнул, а Дим уже связывался с пилотом, чтобы организовать перелет.
Спустя час, Радмира уже вносили в дом бывшего Верховного и его жены. Родители братьев Вольновых не задавали лишних вопросов. Все было понятно. В первую очередь нужно спасать среднего сына. А потому девушки, Зарета и Фая, во главе с Агриппиной Степановной – матушкой Радмира и опытной знахаркой – отправились в лес.
А мужчины зорко следили за тем, чтобы ничто не потревожило транс Жени. Ведь жизнь Радмира Вольнова находилась в ее хрупких руках.
* * *
Она боялась не успеть. Шла на свет, а ноги вязли в ледяной крошке, которая, будто трясина, утягивала ее все глубже.
Но Женя упрямо шла. Пусть и силы были на исходе. Пусть и дикая усталость сковала все тело, и хотелось только одного – лечь и закрыть глаза.
Но Женя шла вперед, пыталась дотянуться до тускнеющего с каждой секундой света.
Он будто стирался с горизонта, а непроглядная тьма становилась густой, вязкой, устрашающей.
Женя заплакала, проклиная свою слабость, свою кровь, свои бракованные гены. Она ведь даже не хищница. И не человек. Помесь. Выбраковок.
Но ведь Радмир что-то нашел в ней? Рассмотрел? И Великая Праматерь одобрила
