смотреть то, что ей хочется, нравится это Ларе или нет. Запрещать не стоит, надо объяснять, что хорошо, а что плохо.

Тест на беременность не понадобился, гормоны играли по другой причине. Лариса даже немного расстроилась, нет, скорее, разочаровалась в своих ожиданиях, уж очень хотела ребёнка от мужа. Но очень быстро успокоилась, ведь вместе с малышом в её жизнь однозначно войдут пелёнки, молочные смеси, бессонные ночи и многое из того, что нарушит спокойное течение, а так всё это отодвигается как минимум ещё на девять месяцев. Ждать помощи от Фёдора было глупо — он же всё время на работе пропадает, чужие дети ему важнее.

Когда Лара ходила беременной Алиской обо всём таком она и не думала, просто безумно мечтала стать матерью. И сейчас тоже хотела, но не так, более реалистично, что ли. Ведь опыт не пропьёшь.

Дожидаясь, пока закипит чайник, Лара снова просматривала фото, присланные отцом. Всё-таки мужчины в костюмах обладают каким-то неповторимым шармом, и её муж не исключение.

— Смотри, какой наш папа красивый, — сказала она вбежавшей в кухню дочери и тут же перескочила на другую тему, соображая, как перейти к объяснению, что такие фильмы смотреть Алиске ещё рано. В голову ничего не пришло, поэтому просто спросила: — Что, кино надоело?

— Серия закончилась, следующая завтра, — последовал обезоруживающий ответ. — Мама, только не надо меня воспитывать, ладно?

Лара сделала вид, что не поняла.

— Что значит не надо воспитывать?

— Ну то, что мне смотреть такое рано и так далее. — Алиска махнула рукой, точно как Фёдор. А значит, и слова эти тоже его.

— Кто же тебя воспитывать будет, если не я? — усмехнулась Лара.

Алиса закатила глаза.

— Мам, ты что, обиделась, что ли? Не обижайся, просто ужасы тоже могут нанести непоправимый вред детской психике, а все сказки, как правило, и есть ужастики, только снятые специально для детей.

— Нет, Алиса, речь идёт не об обиде, но такие сериалы тебе смотреть рано. Там есть слишком натуралистичные сцены. А тебе всего восемь.

— Папа говорит, что дело не в том, что ты видишь, а как ты это воспринимаешь, — совершенно по-взрослому парировала дочь. Лариса же разозлилась.

— Ну, папа-то у нас в этом знаток. Профессионал! — Раздражение нарастало, но надо было накрывать на стол и садиться завтракать.

А вот когда Алиска убежала к себе в комнату, Лара позвонила Фёдору.

— Привет. — В его голосе слышалось удивление. — Что-то случилось?

— Нет, звоню узнать, как ты. Чему ты удивлён?

— Обычно ты не звонишь с утра. У вас точно всё нормально?

— Да. — Лара почувствовала разочарование, желание что-либо выяснять отпало.

— Тогда до встречи, я завтра вернусь — поговорим.

Он отключился. А Лариса думала о том, что в его голосе не было теплоты, заботы, он даже не сказал дежурное «Целую» на прощанье.

Что они пытаются строить? Какую семью? Между ними нет чувств, потому что он давно разлюбил, а она и не любила его никогда. А то, что она принимала за любовь, было чем-то другим, чем — разберётся потом, когда немножко успокоится. А так врала и ему, и себе. Относилась к нему, как к мальчишке, позволяла себя ценить, ублажать и принимала это как должное, но не любила, как женщина может любить мужчину. Не горела она им. Хотела подчинить, показать, прежде всего себе, что от неё нельзя отказаться. А он смог отказаться, и обратно его вернуть не получится. Да и надо ли? У них полжизни впереди, которую можно прожить с удовольствием. Пусть врозь, но с тем, с кем комфортно. Чего зря время тянуть. Они до сих пор вместе только из-за Алисы, но через год-другой дочь сама почувствует и увидит, что семьи-то нет. Да и вынужденный секс не удовлетворяет страждущее тело. В результате Лара просто имитирует оргазм. Вот не поверит она ни в жизнь, что Фёдор этого не понимает. Это внезапное озарение ввело её в шок, длившийся не очень долго. Она наконец-то приняла решение, о чём они будут говорить с Фёдором, как только он приедет домой.

* * *

Когда Юрий Алексеевич Коробов в очередной раз пригласил Дашу поприсутствовать на родах, она не увидела в этом ничего плохого. В конце концов, ей это было интересно, а когда в отделении спокойно и в её присутствии никто не нуждался, она с удовольствием наблюдала за работой врачей. Её не гнали, наоборот, рассказывали, что и как происходит, зачем производится то или иное действие, почему вводится тот или иной препарат. В ней видели будущего врача и охотно делились знаниями.

Вот и сегодня, когда заведующий отделением предложил ей присутствовать на родах, Даша обрадовалась.

Дежурил, правда, сегодня не он, а Вера Николаевна, но беременная Котикова была его пациенткой, и как только отошли воды, дежурная врач её осмотрела, велела сделать очистительную клизму и переводить в предродовую палату, сама же позвонила Коробову. Он приехал быстро, несмотря на дождь.

— Торопился, потому что роды у Котиковой не первые, могут быть стремительными, — говорил Даше, вытирая мокрую голову полотенцем, — а там так льёт, — кивнул в сторону окна, — пока от машины до крыльца добежал, вымок до нитки.

Он отправил Дашу следить за роженицей, а сам задержался в ординаторской.

Даша на это лишь улыбнулась. Смешной он был, этот заведующий, и немножко странный. Каждый раз, когда они сталкивались во время дежурств, он угощал её конфетами и рассказывал какие-нибудь случаи из своей практики или жизни в Москве. Интересовался, собирается ли она в будущем покорять столицу. Даша смеялась в ответ, говоря, что ей ещё учиться и учиться, потом надо стать специалистом, к тому же у неё здесь мама, так что столицы в её планах на жизнь никогда не было. Он же доказывал, что там такие возможности и, главное, такие люди, что не стремиться туда просто грех. Один его научный руководитель чего стоит, а потом добавлял, что обязательно вернётся в Москву, как только изменятся его личные обстоятельства.

Он казался Даше приятным мужчиной, но нравился ей другой…

Пока заведующий переодевался и сушил волосы, Даша находилась в предродовой вместе с Котиковой. Всё шло как обычно, роды вторые, естественные.

Через час после приезда заведующего женщина родила здоровую девочку весом три килограмма четыреста грамм и ростом пятьдесят один сантиметр. Ребёнок закричал сразу, так что ничего не предвещало беды.

Оставив Котикову в родзале со льдом на животе, Юрий Алексеевич удалился писать историю. Даша осталась. Несмотря на свой очень маленький опыт работы, она никогда не понимала, как можно оставить только