- Убирайся! - уверенно прошипелаВлада, - видеть тебя не могу!

- Конечно, зачем меня видеть,когда есть Андреезаменитель? - потерев горящую от удара щеку, не унималсяВласенко.

- Какой же ты все-таки идиот,Андрей...

С этими словами, Ильина резкоразвернулась и зашагала к подъезду, у которого сидели, громко перешептываясь,несколько старушек. Слез больше не было. Лишь злость за то, что столько временибыла настолько слепой, чтобы не видеть очевидных вещей о человеке, за которогособиралась выйти замуж. Была лишь злость, которая дала о себе знать, когда,она, проходя мимо, услышала осуждающее вслед:

- А с виду такая приличнаядевушка, а совсем парню заморочила голову. Вон скоро совсем алкоголикомстанет...

- Да что вы вообще понимаете? -неожиданно обернувшись, вскрикнула Влада, - это мне в пору в алкоголики, а неему! Заморочила голову... смотри, жертву нашли... а хоть кто-то спросил, чточувствую я? Каково это, когда тебя не считают за человека, предпочитая словноненужную ведь, перепродавать?! - старушки с недоумением, граничащим судивлением во все глаза смотрели на Владу, - не знаете? Так лучше помолчите ине лезьте не в свое дело! - подвела итог своей пламенной речи девушка, и,попятившись, быстро скрылась за металлической дверью подъезда, не желая дажепредставлять, что на завтра о ней будет думать весь дом, благодарясвоеобразному сарафанному радио.

Ей настолько надоело все, чтопроисходило за последние дни, что впору было сорваться. Особенно, когда в душупытался залезть любой и каждый. В том числе и посторонний, который не имеет нималейшего представления о том, что происходит на самом деле...

А творилось много всего... Отнегодования и злости на Андрея, за то, что он поступил подобными образом, доненависти на Громова, который одним своим появлением разрушил её нормальнуюжизнь... Но нормальную ли на самом-то деле...?

И плевать, кто из этих мужчин былбольше виноватым. Оба поступили недостойно и мерзко. И если глупости Громова,который был никем, и который был по жизни слишком дураком, чтобы ожидать отнего чего-то лучшего, Влада еще могла понять, то поступок Андрея был 'сюрпризом'.Самым страшным, противным и неприятным, который только можно представить. Послеэтого девушка могла с абсолютной уверенностью сказать, что это конец... Конецих отношениям. Конец её чувствам. Больше она не сможет переступить через себя.Да и не должна. Подобных проступков не прощают. Значит, как бы больно это небыло, нужно смириться и как-то с этим жить...

Сегодня она просто примет горячуюванну с ароматическими солями, выпьет снотворного, чтобы ничего не помнить и нечувствовать, провалившись в глубокий сон, который возможно унесет её в странугрез и мечтаний, где нет насущных проблем. Всего на несколько часов, чтобыбольше не помнить и не думать. Просто сейчас она не способна еще одну ночьпровести в странных мыслях и страданиях об утраченной любви... Это все будетпотом. Возможно. Почему возможно? Да потому что Влада все больше сомневалась,достоит ли Андрей хоть капельки её страданий и слез. С каждым новым егопоступком выводы напрашивались сами собой...

Именно поэтому завтра, она как нив чем не бывало вновь пойдет в 'Трэнд-медиа', поедет с Громовым в эту нелепуюкомандировку, и сделает все возможное, чтобы он даже не смог догадаться, что еёхоть капельку задела эта ситуация. Хотя нет, сначала она выскажет ему все, чтоо нем думает, а потом... будь, что будет...

- Владислава Олеговна? - нарочитоофициально протянул Антон, нервно барабаня пальцами по собственной коленке.Ответа не последовало. Вжавшись к дверце, девушка невидящим взглядом продолжалавсматриваться в окно на проплывающие мимо городские пейзажи.

Москва. Воистину величественныйгород. Правда какой-то слишком неугомонный, что ли. Все куда-то спешат,торопятся, и никому нет дела до других. В этом Москва была чем-то похожа сродным Киевом. Только все равно в родном городе Влада чувствовала себя гораздоуютнее. А русская столица... красивая, но какая-то чересчур холодная. ЭтоИльина заметила практически сразу, по приезду. К слову, стыдно признаться, ноона была здесь впервые. Хотя, почему стыдно? Родственников у неё здесь нет, наэкскурсии их сюда не возили, а сама как-то никогда не горела особым желанием.

Но теперь этот город должен былстать для неё своего рода, спасителем. Заставить забыться, притупить боль.Только отчего-то было все так же плохо. Больно. Тяжело. Просто невыносимотяжело. Не хотелось ни то, что говорить, дышать не хотелось. Причем самоестранное, что даже плакать не возникало желания. Не было ни слез, ни истерик.Только боль, разрывающая изнутри.

Она думала, что справится. Но увидевсегодня Громова, поняла, что поездка будет гораздо сложнее, чем можно былоизначально представить. И пускай Владислава не собирается ему сдаваться, онауже сомневалась в том, что сможет просто выдержать его присутствие, несорвавшись. Потому и молчала, игнорируя его неловкие попытки завести разговор.

Благо, что эти попытки заговоритьбыли редкими. Только на пути из офиса к аэропорту и пару раз перед самымвылетом. Остальные почти два часа в пути Влада могла наслаждаться тишиной,потому как Антон, вооружившись какой-то газетенкой, тщательно её изучал, или,по крайней мере, делал видимость. В какой-то момент девушке показалось, что онпонял причину её отстраненности, потому и не донимал, чувствуя свою вину. Носейчас, краем глаза ловя на себе нервные взгляды этого странного мужчины,осознавала, что ничего он вовсе и не понял. И словно в подтверждение, спустяпару минут, Громов пробурчал:

- Слушай, Ильина, может, хватитстроить из себя мисс Недовольство? Если ты собираешься так вести себя и наделовых встречах, то все мои грандиозные планы полетят коту под хвост.

- Какие такие грандиозные планы?- резко обернувшись в пол-оборота, не выдержала Владислава. Молчать больше небыло ни сил, ни желания. Она и так слишком долго терпела, чтобы не вылить всюзлость на этого человека. Конечно, для выяснения отношений такси не самоеудачное место, но было уже все равно. И мысленно больше не контролируя потоксвоих слов, выпалила - переспать со мной?!

Поймав в зеркале заднего видаусмешку таксиста, которому не составляло труда слышать все претензии Влады,брови Антона от удивления мгновенно поползли вверх. Несколько секунд он,ошарашенный прямотой заявления девушки, хмурым взглядом всматривался в её лицо.Так, что казалось, готов пригвоздить чернотой своих глаз к земле.

Несколько секунд молчания, когдаИльиной даже показалось, что она услышала, как скрипнули зубы начальника.Какие-то мгновения и она пожалела о своей нетерпимости и несдержанности хотя бына людях. Пожалела, но сдаваться не собиралась. И в подтверждение этому, как-товыпрямилась, расправляя плечи, словно бросая вызов, при этом продолжая смотретьв бездонные омуты глаз Антона.