- Это к набору.

Швырнула и потянулась к кольцу. Ногти царапали кожу.

- А иначе что? - клыкасто усмехнулся он, - Убьешь меня?

Пальцы соскользнули с золотистого ободка, который не сдвинулся ни на сантиметр. Мне не удавалось даже ухватить его. Кольцо, словно часть капкана, не желало отпускать попавшуюся конечность. Плохо, придется разбираться с подарком. Но это позже.

- Нет, - ответила я, опуская руку, - Уеду, мир большой.

- Вперед, - рявкнула Прекрасная, колечки валялись на полу, но я чувствовала ее жадное желание коснуться золотого металла.

- Но не настолько чтоб я не нашел тебя. - Кирилл не смотрел на Тамарию, он не отрывал взгляда от меня, еще несколько минут назад это казалось бы лестным.

- Не настолько, - повторила я, - Поэтому уеду туда, где ты меня найдешь, но не достанешь.

- Например? - его голос был спокоен и холоден, рычание, е недавно сотрясающее горло, утихло. Мы стояли и разговаривали, как на приеме, а не в комнате среди трупов, перемазанные чужой кровью.

- На запад, к Видящему. Как думаешь, ему понравится идея возродить традицию по обмену игрушками?

Кирилл ринулся вперед, и я знала, что он это сделает, что не снесет оскорбления. Мы больше не были даже подобием людей. Зверь напротив зверя, одна оскаленная морда напротив другой.

- Нет, Кир, не сейчас! - закричала Прекрасная, хватая его за плечо и пытаясь оттащить.

Пытаясь сделать то, что ей не по силам. Миг отчаянного предвкушения. Каково это будет, впиться в его лицо? Попробовать на вкус его кровь? Вместо рыка с губ сорвался стон.

Не знаю, чем бы все закончилось - смертью, сексом или жертвоприношением, но в этот отчаянный миг рывка Седого и моего предвкушения, на алтаре очнулся Простой. Сперва, поднял одну руку, затем вторую, а потом рывком сел и оглядел окружающий беспорядок и хрипло резюмировал:

- Ты полный псих, Кир.

Оба демона остановились.

Медленно, как в замедленной съемке Седой повернул голову к камню.

- Не может быть, - прошептала Тамария, отпуская плечо Кирилла.

Напряжение, разлитое в зале, схлынуло, оставляя после себя усталость и опустошение. Взгляд скользнул по руке Кирилла, на которой заострились когти.

Что я делаю? Чего хочу добиться? Быть убитой Седым? Неужели это то, к чему я шла столько лет? Нет, это не может быть правдой.

- Ты? - спросил хозяин севера у демона на алтаре.

А я поняла, что не хочу знать ответ, не хочу слышать их голоса, не хочу видеть лиц. Мое место не здесь - осознание на грани откровения.

Я развернулась и бросилась к двери. Прочь из зала, из цитадели, из мира демонов и жертвоприношений. Игрушка все еще хотела жить, а это удушающее место и его обитатели не оставляли не единого шанса.

Дверь захлопнулась и ледяной воздух ласково коснулся разгоряченных щек. Солнце уже поднялось над горизонтом, отмеряя начало нового дня, моего первого настоящего дня на стежке. Ночь жертвоприношений закончилась.

Я миновала наружный переход, и холод зимнего утра сменилось серым теплом цитадели, коридор сменился лестницей, та круглой площадкой, потом снова коридором. Бежать и не останавливаться.

Размеренно стучавшее сердце я услышала за два пролета, так же как и шумное дыхание. Он был доволен и очень хорошо пах. Он чувствовал меня, так же как и я его. Когда становишься нечистью, жизни становится трудно тебя чем-либо удивить. Я знала, кого увижу, когда сверну за угол, и он знал. Мы встретились в одном из коридоров серой цитадели, как встречались сотни раз до этого. И в его руках все еще был зажат атам. А к моей все еще был примотан стилет. Идиллия...

- Ольга, - поприветствовал меня Александр.

- Так вот кто развлекал гостей хозяина, - сказала я, осматривая его залитую кровью одежду. Значит, жертвоприношение для остальных закончено. Кому еще Кирилл мог доверить его, как не ему. Хотя какое мне до этого дело? Никакого. Дела Седого меня больше не касаются.

- Так вот кто развлекал хозяина, - в тон мне ответил вестник Седого.

Мое рваное платье, кожу, туфли покрывало не меньшее количество крови, чем его. Мы оба служили сегодня интересам демонов.

Я прошла мимо, улавливая тонкий аромат тлена исходящий от грязного тела. Мужчина стоял, его сердце билось, но я не чувствовала в нем ни единой капли жизни. Словно у серой стены стоял не бывший человек, а каменная статуя. Эта добыча была мертвой.

Больше никто не произнес ни слова, не было нужды. Вестник никогда не был врагом, бывший офицер даже нравился мне. Но вместе с этим новая Ольга Лесина, та в кого я превратилась, знала что он мертв. А с мертвыми не дружат и не разговаривают, их отпускают, или возвращают мертвым.

Лестницы кончились, поворот, еще поворот. Серые стены расступались, я не боялась заблудиться или оказаться в западне. Не сегодня. Сегодня мир рухнул. Сегодня он будет построен заново. Я толкнула дверь, точно, зная где окажусь. Просторное помещение гаража, наполненное колеблющими полумрак тенями. Поправка - полный мрак, сквозь который я видела, как днем.

Я повернулась к нему раньше, чем он сделал первый шаг.

- Хозяйка, - сдержанно поприветствовал ботар, - Чем могу служить?

Нет, поправила я себя не ботар, визирг, живой дух, заточенный в мертвое дело. Зрелище вызывающее тошноту. Возьмите живого человека и зашейте в труп медведя, с каждым стежком, с каждым проколом иглы, убеждайте его, что теперь он получит силу и ловкость зверя. Здорово, да? Особенное если представить себя на месте таково вот осчастливленного человека.

- Я возьму машину и уеду, - попросила я, - Или...

- Конечно, - склонился он, - Обойдемся без "или". Ключи на приборных панелях. Последняя в пятом ряду не заправлена, а в первой почти сожжено сцепление.

- Уходи, и запомни, - сказал я, и когда тьма развернулась, - Я тебе не хозяйка.

- Как прикажете, "не хозяйка", - я знала, что он смотрит на меня, - Но я бы на месте "хозяйки" не спешил отказываться от привилегий. Ведь дело не в том, как называют вас другие, важно то, кем вы называете себя.

- Ты решил советовать не только Седому?

- Моя работа давать советовать Седым.

Он ушел неслышно и тихо. "Хозяйка" - чужое слово с чужих уст, казалось насмешкой. Я со злостью ударила по фаре ближайшего автомобиля, зазвенело стекло.

"Очень по-человечески" - резюмировал внутренний голос, голос новой Ольги, и подначил, - "Давай, тебе же хочется. Хочется драться, крушить и кричать от восторга. Сколько можно сдерживаться? Да и зачем? Давай, разбей ему тачку в хлам, пусть поплачет над ее останками"

- Очень по-человечески, - пробормотала я, поднимая руку и без всякого удивления разглядывая ровную кожу, ни одного пореза, - Да Кирилл пройдет мимо, и не заметит, даже если я разнесу весь гараж. Ушедшие, я разговариваю сама с собой.