всего, получив информацию от дочери, он мгновенно проанализировал ситуацию, отмел заведомо сложные пути, типа, подключения своих связей в верхах, и сделал единственно верный выбор – вывел ее из-под опасности в тот же час, а затем, понимая, что в любом случае отследят, потому что у нас на дворе двадцать первый век и система распознавания по лицам работает, если знать, кого распознавать и в каких местах, подключил абсолютно верного ему человека, обладающего нужными навыками, опытом и связями. То есть, меня.

Еще порадовался, что дочка Ушакова, похоже, в него пошла, потому что свалила чисто и нигде не светилась.

Ну и третья вещь, которая обычно всегда огорчала, но тут прям доставила – это некоторая неповоротливость нашей системы. Потому что, пока информация доходила, пока анализировалась, пока принималось решение, пока ставились задачи…

Короче говоря, я успел в обрез, но успел.

Девчонка была жива, здорова и не особенно напугана даже.

Меня, вон, узнала…

Путь в укрытие, мое укрытие, о котором вообще никто не знал, даже Питер, даже Кит, прошел вполне штатно.

Девочка, конечно, проблемная, но в то же время эти проблемы легко разрешимы.

Надо только поговорить.

Но разговаривать мне не хотелось, прояснять ситуацию, утверждать ее в ее опасениях или догадках. Я вообще находил странный кайф в поддразнивании Марты.

Ловил ее озадаченный взгляд на себе, делал вид, что не понимаю и не вижу ничего, а сам прикидывал, что может твориться в этой голове. Наверняка, она в шоке, в недоумении… Настороженная, как суслик-цурикат на стреме.

К тому же, не знает, куда ее везут, волнуется по этому поводу сильно.

А мне было откровенно в кайф ее волновать. Надо же хоть как-то отплатить за первый шок, когда, вместо ожидаемой неизвестной дочери Ушакова, обнаружил в квартире ту самую черноволосую ведьмочку, больше года назад случайно угодившую в мою постель.

Отплатить за вопросы незаданные на тему: а какого это, собственно, хрена, дочь крутейшего хирурга Ушакова живет в жопе мира и подрабатывает девочкой по вызовам?

И вообще… Что, мать вашу, происходит???

На все эти вопросы я собираюсь получить ответы. Но не прямо вот сейчас.

Прямо вот сейчас я делаю серьезное усилие над собой, чтоб отлипнуть взглядом от заманчиво покачивающейся задницы, которая вроде и пропадает из вида в моих штанах, но тут же соблазнительно вырисовываются при ходьбе упругие ягодицы. Мозг не перестает генерировать интересные разветвления сюжетных линий, в которых я ее догоняю и, закрыв пухлые губы ладонью, чтоб не орала слишком громко и не болтала лишнего, сдергиваю ненужные сейчас тряпки, опрокидываю на ближайшую горизонтальную поверхность, а можно и не горизонтальную даже, и долго, сладко трахаю. Так, как тогда, той бешеной февральской ночью. А может, даже дольше. Времени-то – вагон.

Потому что сама мысль о том, что мы с ней – наедине, на долгие недели, и никого вокруг, и ей никуда не деться, да и нафига деваться, если уже все было, если я уже ее трахал, если точно знаю, что ей все понравилось… И вполне можно прямо сейчас, без долгих прелюдий…

Сама мысль об этом будоражит и сбивает настрой с делового на неделовой…

А она еще и провоцирует, словно чувствует…

Или хочет? Тоже хочет?

Глава 12

Глава 12

— Марта Николаевна, хотите… — выдерживаю паузу.

Она останавливается. Футболка Кита подчёркивает тонкую талию, мои штаны зрительно увеличивают бёдра, и я лицезрею офигенную женскую фигуру а-ля песочные часы. Сам охреневаю от того, что выделяется во рту слюна.

Нет, так не пойдёт, это слишком.

— Да, хочу, — кивает она, кидает взгляд через плечо. — Минут через двадцать.

Принимая во внимание, что дамочка эта колкая и дерзкая, пытаюсь понять, что она имеет ввиду, но удар гормонов переносится с большим трудом, мозг заточен исключительно на секс в эту минуту. Соображаю с натугой, то есть.

Уходит.

Задница аппетитно повиливает.

Отрываю от нее взгляд, сглатываю, морщусь непроизвольно от досады. И одновременно – облегчения.

Чем дальше я от нее – тем, однозначно, лучше.

Так что, хрен с ней. Пусть идет.

И мне надо уходить, одна потусит тут. А то ишь ты… Двадцать минут… Условия еще ставит, ведьма.

Накатывает очень неприятное чувство.

Отступать… Непривычно. И глупо. Потому и ощущаю себя не в своей тарелке.

На самом деле, мне вообще такое не свойственно…

С чего бы я удочки сматываю? Это что за позиция такая старческая? Мне сорока нет, я уже бабу добиться и трахнуть не могу? Непорядок. И руки опускаются, мысли путаются.

Осознаю, что анализировать своё состояние вообще не получается.

Так… Спокойно, спокойно только…