Так они и сделали. На машине Свободы можно было подъехать прямо к территории. Шан, которая была очень похожа на персонаж фильма «Голубой Китай», заняла позицию. Свобода сфотографировал свежеотлитый бетонный блок на цифровую камеру, отметил также высоту заливки бетона. Они вытащили железную скобу из вязкой массы и положили доктора Штайнхофера и Сунь Ю на поверхность. Оба трупа были заморожены и скрючены. Это было большим преимуществом, так если бы они были киселеобразными и раскатаны, было бы очень трудно поместить их в квадр. Им пришлось пронести тела несколько метров, это была самая опасная часть операции, ведь здесь не должен был проехать и пройти ни один велосипедист и ни один пешеход. Шан не подала сигнала, значит, все прошло хорошо. Бетон начинал застывать, Свобода и Вонг должны были поработать досками, чтобы затолкать тела. Наступили вечерние сумерки, казалось, что доктор Штайнхофер бросил последний любопытный взгляд в этот мир, его замороженное лицо затем окончательно погрузилось в серую массу. Сунь Ю по желанию Вонга был похоронен лицом вниз, если слово похоронен вообще является подходящим и почтительным понятием в данном случае. Бетон сейчас вышел за черту разметки, но Свобода и это продумал.

Он велел Вонгу принести лопату из машины, снял лишний бетон и переложил его в привезенный с собой чан. Лопату и чан он велел Вонгу снова погрузить в машину. Свобода сравнил результат своей работы по выравниванию со сделанной ранее фотографией. Он сделал тут и там некоторые поправки и гонял Вонга с некоторыми подручными работами. Тот вообще не был в восторге от роли подсобного рабочего и тихо ругался на своем диалекте. Но наконец, они завершили свое дело. «Голубой Китай» не свистела, никто там мимо нее не проходил, кроме одного любителя нордической ходьбы с заткнутыми ушами и любовной парочки, проявлявшей в данный момент мало интереса к развороченной строительной площадке.

— Черт побери, иногда все идет как по маслу, — сказал Свобода и снова воткнул Т-образную скобу из арматуры в бетон, как раз между доктором Штайнхофером и Терминатором. Он положил еще сверху толстый брезент, который должен был защищать цемент от дождя — и как бы для безупречного завершения дела тучи сгустились, и освежающий ливень смыл все следы.

Ильзе Шмитц, бывшая заместительница второй начальницы отдела кадров фирмы QQu, которая непременно хотела стать первой, меж тем уже не была сотрудницей фирмы QQu, она была отдана внаем, после того как она, как женщина в кожаной шляпе, при последнем выездном мероприятии не справилась ни с одной задачей (провалилась по всем параметрам). Причинная связь между увольнением и падением, естественно, нигде не была зафиксирована письменно, но она узнала, что девушка с шакальим лицом сразу же после этого заняла ее место в QQu. Ильзе обратилась в другую фирму, более крупную международную фирму, была принята с испытательным сроком, но не могла уклониться от адского испытания выездным приключенческим культурным мероприятием в целях формирования команды, и сразу же после первого собеседования ее приговорили к такому мероприятию в выходные дни.

Мероприятие, организуемое ведущим Ивент-агентством по организации мероприятий, Ивент-агентством «Impossible», расхваливала с восторгом менеджер по внутрифирменным мероприятиям на новой фирме — и вот Ильзе снова стояла здесь, в Альпах, но на этот раз не на утесах ледяного ущелья Хелленталь, а на несколько метров к востоку, в горах Веттерштайн, на пути к Шахену, на историческом пешеходном маршруте под названием «По следам сказочного короля», к знаменитому охотничьему замку Людвига II. Из огня фирмы QQu да в полымя крупной международной компании. Она могла бы отказаться от участия, да, вполне. Но такой отказ означал бы, что она не годится для командной работы, недостаточно инновативна для фирмы. Ни рыба ни мясо, ни то ни се, и вовсе ничто. Итак, сейчас ей нужно было продержаться.

В апреле подъем к охотничьему замку был еще перекрыт для обычных смертных романтиков, дороги были покрыты снегом и льдом. Но агентство было постоянным и прежде всего платежеспособным пользователем скалистых мест вокруг котловины, оно заполняло гостиницы, рестораны и городскую казну, и ее клиенты приезжали снова и снова, не то что эти бешено несущиеся туристы из Гамбурга или Сицилии, которые, не задерживаясь, щелкали на свои фотоаппараты вершину Альп и неслись дальше. Агентство получало специальное разрешение.

Исторический турпоход с агентством «Impossible» означал, однако, также и поход в историческом одеянии, а оно было чертовски неудобным, как это Ильзе Шмитц заметила уже при первых шагах подъема в гору.

Каждый из двадцати участников был одет аутентично вплоть до нижнего белья, оно щипало и стягивало, от него краснела кожа, и старое доброе время сейчас уже казалось несколько обременительным. Шмотки из неолита были удобнее. Вначале общество еще смеялось и шутило, но потом, когда дорога стала более крутой и скользкой, когда сотрудники крупной международной фирмы увязли по щиколотку в снегу, разговоры смолкли. Каждый пытался сконцентрироваться на своей роли. На самой Ильзе Шмитц было платье придворной куртизанки, массивный кринолин и прилегающая жакетка над стягивающим корсажем, широкополая шляпа в стиле Леди Чаттерлей и филигранные ботинки на шнуровке ставили ее в один ряд где-то между Маркизой де Помпадур, Лолой Монтес и Камиллой Паркер Боулз. Мужчинам в исторически облаченной туристической группе было не легче. Перед Ильзой топал венгерский гвардейский офицер в полном парадном мундире, состоявшем из островерхой каски с султаном из конских волос, пальто и гвардейской сабли (господин Шухарт из конструкторского отдела), позади нее шагал епископ в расшитом одеянии для торжественных церемоний, конечно, в митре и с посохом, а также с перстенем с печаткой, который нужно было все время держать на виду (господин Брезеке из отдела маркетинга), и совсем сзади сгибался под тяжестью ноши слуга в тяжелой льняной ливрее Виттельсбахского двора (господин Хойптль из отдела контроллинга) — несмотря на сгорбленность, господин Хойптль нес перед собой еще большую красную подушку на вытянутых руках, где лежало украшенное серебром охотничье ружье — драматургический элемент, дававший повод для кое-каких рассуждений по поводу сегодняшнего мероприятия. Сейчас они как раз проходили мимо Оксенвизе (воловье пастбище), солнце пробивалось сквозь ветки с набухающими почками, с которых стекали капли, это немного примиряло с трудностями подъема. Правила этого history walks (исторического похода) были простыми. Нужно было по возможности от начала до конца выдерживать роль, которая каждому определялась по его костюму — кто окажется в конце самым молодцеватым гвардейским офицером, самым правдоподобным епископом, самым сгорбленным слугой, самой соблазнительной куртизанкой? Полностью осознавая это, маленький двор шагал за рогатыми горными санями, которые тянули четыре лакея. Впереди, на облучке, сидел пятый у шеста для управления. В украшенном цветами палантине, установленном на санях, предполагался сам король Людвиг II, бесспорный правитель всех баварцев. Лакеи были одеты в голубой цвет Виттельсбахского двора, темно-синие бархатные шторы паланкина были закрыты; только один раз, во время первого отдыха у Кельбертритта, появилась рука в перчатке и слегка отодвинула штору. Королевская рука махнула и сразу же получила бокал шампанского. Все попытались заглянуть хоть одним глазком внутрь паланкина, но очень неясно можно было распознать мужчину с длинными темными волосами, нос и рот были прикрыты пурпуровым платком. На повороте он отодвинул шторы пошире и милостиво выглянул наружу.