Мужчина взглянул через плечо, увидел ружье, и у него был довольно испуганный вид, насколько это можно было понять сквозь прорези шапочки. Для профессионального вора не слишком хладнокровен, подумала она. Глупая шутка подростка?

— Я сказала, чтоб ты остановился!

Она потрясла ружьем, надеясь, что он наконец затормозит, если такое вообще возможно на этих рогатых санях. Но он не затормозил, а сделал что-то совершенно неожиданное. Отпустил шест для управления, невозмутимо встал с облучка, схватил два лежавших на полу горчичного цвета рюкзака, набросил их на себя и каким-то невероятным прыжком с облучка полетел прямо в снежный сугроб.

Ну прекрасно! Теперь Ильзе Шмитц сидела одна в неуправляемых санях, мчавшихся с горы. Ее первым порывом было последовать за незнакомцем и выпрыгнуть сбоку паланкина. Она выглянула наружу и увидела, что сани уже давно едут не по дороге, а прокладывают себе путь по свободному, но каменистому полю. Не очень удачная идея спрыгнуть здесь, так как сани уже набрали приличный темп. Отверстие вперед к облучку — слишком маленькое, чтобы сквозь него проползти. Сколько было сил, от отчаяния, она вогнала приклад ружья в дерево. На ее счастье, это был не настоящий, не исторический Людвиг, который велел построить этот паланкин, тот бы использовал прочный баварский дуб или тяжелый тик из Оберпфальца. А эта калоша была сделана из фанеры, и уже от первого удара Ильзы конструкция подалась, второй, третий удар, и с фанерной стенкой и ее деревянными рейками было покончено. Отталкивая от себя стволом винтовки остатки реек и обломки дерева, Ильзе Шмитц выбралась на свободу. На свободу — звучит хорошо, но на самом деле это было не так, поскольку сейчас она заметила, какую огромную скорость набрали эти жуткие сани, и ей было видно, что внизу у подножия горы стояло несколько роскошных сосен. Она схватила шест и дернула его с силой влево. Сани отреагировали, но слишком вяло. Из-за надстройки паланкина они были тяжелыми и не очень подходили для резких маневров на поворотах. Тем не менее Ильзе надеялась, что сможет объехать препятствие из ансамбля сосен. Еще пятьдесят метров: спрыгнуть? Слишком много камней. Еще тридцать метров. Она надеялась, что сможет проехать мимо самой крайней сосны слева, а там она видела, что идет небольшой подъем, и если ей чуть-чуть повезет, она остановится. Еще двадцать метров. Она увидела, что с крайней сосной ей справиться не удастся, нужно было править в промежуток между ней и ее соседкой справа, чтобы таким образом, она надеялась, попасть на подлесок, который открывался там, темный, мягкий и зазывающий. Если повезет, то карета там затормозит. Если повезет, то она отделается парой царапин. Она упала на пол саней, и в следующее мгновение повозка просвистела между двумя деревьями. Получилось! Мелькнула мысль, не заползти ли быстренько обратно в паланкин, чтобы при столкновении иметь хоть какую-то защиту. Но выяснилось, что это была плохая идея, так как уже на первых метрах в лесу надстройка зацепилась за несколько торчащих веток и с треском отлетела от саней. Виттельсбахская голубизна затерялась в изумрудно-зеленой чаще, паланкин подбросило высоко в воздух, он с треском раскололся, шансы на выживание уменьшились. Сани понеслись дальше. Скоро они должны были притормозить где-то в кустарниках, не могли же они нестись бесконечно! Но здесь уже было мало кустарников, сани не тормозили, они скользили дальше, Ильзе поднялась с пола и закричала от ужаса. Она схватила шест и направила его в другую, в правую сторону. Без тяжелой надстройки колымагой было значительно легче управлять. И хотя дорога круто шла вниз, на поле здесь было значительно меньше снега, трава тормозила. Если бы только склон не становился круче, она бы смогла остановить рогатые сани. Но впереди! В ста метрах поле вдруг резко закончилось, и за ним было видно голубое небо. Она направила сани прямо к пропасти.

На горячем песке пустыни стояли двое мужчин на маленьком пригорке. Один спрятал руки в карманы брюк и молчал, другой говорил ему что-то, изображая при этом обеими руками трамплин, который возвышался над пустыней. Третий мужчина стоял немного в стороне и искал биноклем горизонт.

— Смотрите, доктор Мак-Грей, — сказал Калим аль-Хасид, — я представляю себе это так.

— Я весь внимание, — сказал доктор Мак-Грей и засунул руки еще глубже в карманы.

— Если Олимпийские игры-2022 состоятся в Дубае, то будет самая фантастическая церемония открытия, какую когда-либо видели. Первый раз в истории Зимних игр среди прыгунов будет араб, может быть даже дубаец…

— …который предположительно еще даже не родился?

— …примерно так. Двести тысяч зрителей будут его поддерживать. Я назову его Курадом. Он разгонится, наш Курад, визгу толпы не будет предела. Он подпрыгнет и полетит. Он полетит к солнцу, будет подниматься все выше и выше. И кто-то подумает — может ли человек так вечно лететь? Разве законы тяготения для этого араба не действуют? Разве кривая полета не должна снова пойти вниз? Но Курад летит дальше, становится все меньше и исчезает как маленькая точка из поля зрения двухсот тысяч зрителей.

— Гм, — сказал доктор Мак-Грей, — у вас уже есть какая-то идея, как ваш Курад это должен сделать?

— Предоставьте это мне. Это моя маленькая тайна, и вам я ее не выдам.

— Может быть, это будет пропеллер, который он пристегнет себе на спину?

— Слишком заметно.

— Вертолет, который будет лететь на большой высоте и держать этого Курада на прозрачном канате?

— Тоже нет, доктор Мак-Грей.

— Нагнетатель воздуха снизу?

— Я вам этого не выдам. Но от вас мне нужно кое-что другое, — сказал Калим аль-Хасид. — Вы, как главный метеоролог НАТО, наверняка сможете мне помочь.

— Мне очень любопытно. Что же вам нужно от меня?

— Снег, — ответил Калим. — Я хочу, чтобы в Дубае выпал настоящий снег. Такое возможно?

Юсуф опустил бинокль. Это одинокое местечко в калифорнийской пустыне выбрали в качестве места для переговоров, чтобы быть полностью уверенными, что никто не подслушает. Фантастические идеи Калим аль-Хасида никто не должен украсть, иначе они всплывут, как уже много раз случалось, во время другой международной церемонии открытия. Но еще большие заботы доставляла Юсуфу безопасность Калима. То, что он до сих пор еще не выяснил загадочное нападение на Новый год, не давало ему покоя. Мысли Юсуфа возвращались снова и снова к кусочку ковра со следами крови. Он отдал кровь на анализ в лабораторию. Затем прогнал с помощью знакомых данные анализа по разным полицейским компьютерам. Это было жутко дорого, а результат был равен нулю. Кровь не принадлежала ни одному из известных в мире зарегистрированных преступников.

Также много денег потребовал сумасшедший австриец за сравнение с его базой данных. Он уже много лет работал с сетью доносчиков, собиравших отпечатки пальцев, анализы крови и другие данные известных современников. Однако следы крови на ковре и в его картотеке не привели ни к какому результату. А это могло означать одно из двух. Или тот, в кого в Новый год стреляли, был мелкой сошкой, например, привратником, что маловероятно, так как он наверняка бы громко представился, или это был другой телохранитель, что невероятно по тем же причинам. Не исключено, конечно, что он подстрелил переодетого супер-ультра-видного деятеля, такого, о котором даже не следовало знать, что он находился в ВИП-ложе лыжного стадиона.