— Знаю, что человек не сравнится со зверем, — ответил он. Пирог ему попался со сладкой кашей.

— Посмотри, Георгий, — усмехнулся Мономах, — а он не так-то прост! Верно, что человек не равен зверю. В лучших своих делах он много выше зверя, а в худших — много ниже бессловесной твари. Почему ты не взял с собой оружие, купец?

Несда перестал есть и закусил губу, раздумывая. Этот вопрос день ото дня становился для него все глубже.

— Я духовный сан приму, — вдруг сказал он. И сам испугался таким словам.

— Вон оно что! — подивился княжич. — А ну-ка отвечай, откуда это: «Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня; цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня. В тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал. И Он услышал…»

— Семнадцатый псалом, — не дал ему договорить Несда.

— Верно! А это: «Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие, ибо они, как трава, скоро будут подкошены и, как зеленеющий злак, увянут».

— Тридцать шестой.

— Тоже верно, — удивился Мономах. — А так можешь?

Он произнес фразу на греческом языке. Несда, подумав, ответил:

— Ты сказал: «Если кто из вас может другим услужить, от Бога пусть воздаяния ожидает и вечных благ насладится».

Княжич, все более изумляясь, еще какое-то время испытывал его познания. А затем сказал такое, от чего Несду, несмотря на сырой холод и ветер, бросило в жар.

— Епископом будешь! — Придвинувшись ближе, Мономах заговорил вдохновенно, горячо и страстно: — Я город построю, в Ростовской земле, там будет столица Руси. Там леса непроходимые, холод сильнее, чем тут, дух суровый. Язычество искореним. Здесь же нам степь не даст житья. И за Киев дядья и их сыновья грызться будут, верное слово. Не хочу этого…

— В Ростове батька Леонтий епископ, — вставил Несда.

— Так то в Ростове. Я же другой город построю, великий. Своим именем назову. Пойдешь туда епископом?

Несда помотал головой.

— Власти страшусь.

— Дурень. — Мономах отодвинулся. — Власть Богом дается для дела. На Руси дела много. А ты как раб ленивый хочешь жизнь прожить?

— Я книги люблю.

— Книги я тоже люблю. Только никто за меня моего дела не сделает. И твоего тоже. Все сам должен. Вот ты думаешь — за меня Георгий и прочие отроки все делают? Как бы не так. Я в Ростов через землю вятичей шел. Ты знаешь, что такое идти сквозь вятичей, прямой дорогой, через леса? Все равно что через половецкое становище. — Мономах наклонился к нему и жарко дышал в лицо. — Отовсюду в тебя стрелы и сулицы метят, а ты их не видишь. Каждую ночь сторожевой наряд выставлять, как на войне, да и днем не зевать. На старшего в дружине не полагаться — самому около кметей ложиться и вставать до рассвета, и оружие с себя не снимать. Никогда не давать себе покоя — вот княжья доля. Вбей себе в голову, купец: на мне держится Русь.

— На тебе?

— На тебе! На каждом. Если будешь следовать этому, то и другие так же делать станут. Понял?

— Понял, — кивнул Несда и уточнил: — А как с книгами?

— Вот же заладил. Ну стань Васильем Великим и пиши книги!

— Васильем не могу, — опешил Несда. — Георгием Амартолом, пожалуй. Он монах был.

— Иди в монахи! К Феодосию. Там лучше всего. Феодосьевы иноки, сказывают, чудеса творят.

— Меня отец прибьет.

— Купец? Не прибьет. Я тебя выкуплю…

— Князь! — встрял Георгий. — Больно громко говоришь. Все волхвы разбегутся.

— Волхвы! — вдруг сказал Несда, вытягивая шею. Впереди во тьме ему почудились отсветы огня.

— Что? Где? Сколько их? — посыпалось одновременно.

Варяг и княжич вползли на верх бугра и затаились, вжавшись в траву. Несда залег рядом. На капище в самом деле горело яркое пламя. Потом быстро вспыхнула вторая поленница дров, за ней третья.

— Маслом разжигает, — прошептал Георгий. — Или смолой.

От одного кострища к другому переходила человеческая фигура, запаляя огни. Только последний, прогоревший днем костер зажегся едва-едва, пламя плясало у самой земли.

На волхве был длинный плащ с клобуком, закрывавшим голову.

— Ну повернись, — упрашивал его шепотом Георгий, — повернись… Если это оборотень Всеслав, нам его не одолеть.

— А ты знаешь Всеслава в лицо? — тихо посмеялся Мономах.

— Ох… и впрямь не знаю.

— Я тоже никогда его не видел. Тогда не все ли равно, кто там колдует. Надо подойти ближе. Он нас не увидит, мы придем из темноты.

Княжич встал в полный рост, распахнул плащ и беззвучно обнажил меч.

— Меч святого Бориса. Пошли, Георгий. А ты, купец, оставайся на месте и жди. Если мы не вернемся, действуй как знаешь. Бог тебе поможет.

Он перекрестился и зашагал к капищу, не прячась. За ним, осенясь знамением, двинулся варяг, догнал княжича и попытался обойти — закрыть собой. Мономах отстранил его рукой.

Они приблизились к границе темноты и света. Несда, плохо сознавая, что делает, отправился следом. От капища его отделяло чуть более полусотни шагов. Он увидел, как Георгий, обойдя все же Мономаха, быстро перескочил между двумя огнями и ткнул острие меча в спину волхва.

Дальнейшее произошло стремительно, Несда не успел пройти и двух шагов. Волхв, не оборачиваясь, скинул с головы клобук, по-заячьи скакнул наискосок в сторону. На прежнем месте остался только плащ. Волхв сделал еще одно быстрое, едва заметное движение. Георгий выронил меч и стал падать.

В тот же миг Несда увидел лицо волхва, показавшееся почти черным: короткие кучерявые волосы над невысоким лбом, угрожающе оскаленные зубы, блеснувшие белизной. Отрок споткнулся и упал, к горлу подступила внезапная тошнота.

На капище волхвовал комит софийской стражи Левкий Полихроний. Он был облачен в броню и сжимал в руке короткий меч.

К варягу с криком подбежал Мономах, подхватил, но не удержал. Они упали вместе. Пока княжич пытался встать, волхв исчез. Георгий не шевелился и не дышал. Пониже плеча из дыры в груди быстро расползалась кровь. Мономах выставил вперед меч и бросился в темноту за убийцей.

Несда, шатаясь, поднялся и пошел к кумирне. Он не слишком понимал, что произошло. Оскал волхва, обернувшегося софийским комитом, затмил все мысли. Он только хотел помочь варягу, с которым что-то случилось. Вдруг из темноты вылетел Мономах и едва не повалил его снова в траву.

— Где он?! Где этот бесовский чародей?

Несда очумело потряс головой.

— Не знаю.

— Он убил Георгия и как в бездну провалился!

Княжич оттолкнул его и убежал.

Несда посмотрел на полыхающие огни и на лежащее ничком посреди капища тело варяга. Его помощь больше не нужна. Теперь дело стало яснее: охота на волхва закончилась.