Вынырнул он у самого берега, помахал ей рукой, подзывая к себе, и громко сказал:

– На мельницу надо. Мучной пыли много, взорваться может. И веретено нехорошо стучит…

Не любил он Лену, но эта девчонка все равно нужна ему. Вольная жизнь – палка о двух концах: можно плыть под парусом, наслаждаясь прелестями открытого моря, а можно под тяжестью злобы на весь мир и пойти на дно…

Короткий взмах руки, резкий выдох, и тонкая книжечка паспорта хлестко припечаталась к лакированной глади стола. Штагов скривил губы в торжествующей ухмылке:

– Твоя карта бита, сосунок!

Он не закрыл за собой дверь в кабинет, и Кристина стала свидетелем этой сцены. Он почувствовал ее, повернулся, окинул насмешливым взглядом. Казалось бы, она застала мужа врасплох, но в его глазах не было ни капли смущения.

Он взял со стола документ, открыл на первой странице, и она увидела фотографию Ильи. Да, это был его паспорт.

– Откуда это у тебя?

Штагов усмехнулся, молча пролистнул паспорт и раскрыл его на странице, где указывалось семейное положение, а там два штампа – о заключении брака и о его расторжении.

– Все, родная, ты теперь не замужем!

Он открыл сейф, достал оттуда ее паспорт. Как оказалось, и там стоял такой же второй штамп, расторгающий брак с Ильей.

– Но как же так!

– Илья дал согласие на развод, одолжил свой паспорт, мой человек разобрался с формальностями, все очень просто. Хотел сделать сюрприз.

– Илья дал согласие на развод?!

– А разве я не говорил, что он отрекся от тебя?

– Ну, про согласие ты не говорил…

– А мне нужно посвящать тебя во все подробности? Ну хорошо, я скажу, куда отвезут этот паспорт. На хутор отвезут, где Илья со своей малолеткой пропадает. Хочешь, сама отвезешь!

Кристина порывисто глянула на него, руки ее сами по себе сомкнулись в замке на груди.

– Ты же не отпустишь! – покачала она головой.

– Ну почему же? Может, тебе нужно посмотреть в глаза человеку, который предал тебя.

– Он меня предал?

– Я не хочу больше о нем говорить! – отрезал Штагов. Он с шумом выдвинул ящик стола и с брезгливостью швырнул туда паспорт Ильи. – А у тебя должна быть гордость! И нечего к нему ездить!

– Да я и не собиралась.

– А ты собирайся. Замуж собирайся. За меня.

– Замуж?

Она жила с одним мужчиной, но воспринимала себя как жену другого, смешно это или нет, но ее вполне устраивал такой каламбур. Но в то же время в этой системе координат она не чувствовала себя комфортно. Хотелось это признавать или нет, но со Штаговым она жила во грехе, и раз уже появилась возможность, они должны узаконить отношения. Он не шутил, и она, в принципе, не прочь была стать его женой.

Дизельный двигатель завелся с полоборота, передал крутящий момент на главный вал, и закрутились жернова. А работы на мельнице много, со всей округи везут на хутор пшеницу. Новый урожай уже в помол идет.

Низкорослый крепыш Сеня занимается зерном, косматый Митрич – мукой, между ними два этажа и мельничный механизм, за работой которого следит Илья. Механизм отлажен уже давно, а паровая машина давала сбои, в сентябре целую неделю из-за нее простаивали, в деньгах теряли, да и репутация страдала. Пришлось менять.

Деньги в казну поступают – и работникам есть чем платить, и на подержанный дизель хватило.

– Какой ты чумазый! – Лена подскочила к Илье, приложила пальцы к его лбу и развела руки в стороны, размазывая мазутное пятно до самых висков.

– Спасибо!

– Я воду нагрею, искупаешься… Может, хватит на сегодня?

Илья кивнул, нажал на красную кнопку, движок заглох, и Лена объявила окончание рабочего дня.

Митрич только рад был поскорее исчезнуть, а Сеня долго не уходил. С велосипедом возился, колесо подкачивал, букой посматривая на Илью.

Лена не крутила с ним любовь, но, видимо, заигрывала, а он парень молодой, влюбчивый. Одним словом, Илью он воспринимал как соперника.

Работники ушли, Илья запер ворота, обошел двор, заглянул в гостевой дом. Летом крышу новую поставили, к октябрю стены оштукатурили. Окна новые заказали, доски для полов, на этом деньги закончились. Как появятся, снова работы начнутся. А как дом в порядок приведут, они с Леной туда переедут и основным домом займутся. Много работы в усадьбе, но так это ему не в тягость. Больше дел – меньше мыслей о Кристине.

Все хорошо в усадьбе – мельница, дома, амбар, сараи, а баньки нет. Только летний душ и ванная комната в главном доме. Ванна есть, а водопровода нет. Ведром воду натаскаешь, а через трубу прямо на улицу и сольешь. Но лучше что-то, чем ничего…

Вода еще только грелась, когда он зашел в дом, зато ужин уже на столе. Жареный картофель, сало нарезано тонкими ломтями, маринованные огурчики, квашеная капустка. Мясца бы еще в картошку, только вот с деньгами пока туго. Но завтра сразу два клиента расплатиться должны, да и работа продолжается. Все будет, и мясо, и достаток, главное, не останавливаться на достигнутом.

Зато водка на столе казенная, не какой-то там самогон. Бутылочка с холода, запотелая.

– Ну, за новый двигатель!

Илья пропустил пару стопок под сладковатую, с клюковкой капустку, а там и ванна подоспела.

Он уже искупался и просто лежал в мыльной воде, наслаждаясь покоем, когда в ванную вошла Лена. Поставила на пол таз с чистой теплой водой.

– Это тебе ополоснуться, – сказала она, собираясь уходить. Но не ушла, взгромоздилась на старую стиральную машину. – А я в Пыльце была.

Илья кивнул. Да, он в курсе. Тетю Раю в больницу положили, Лена ездила ее проведать. Теперь у них транспорт для таких поездок есть – подержанный, но резвый мотороллер.

– Римму видела. У нее там такая любовь! Знаешь с кем?

– Со всем поселком?

– Да ну тебя! Со Штаговым роман!

– С кем? – Илья дернулся, хватанул ртом воды, стал отплевываться.

– Ну, не с этим… С его сыном. Он институт окончил, отец его в Пылец на стажировку отправил. Ну, Римма с ним и закрутила… Такая любовь!

– Какая?

– Да настоящая! Не то что у нас… – буркнула она.

– А у нас любовь?

– У твоей Кристины любовь! Чтоб ты знал, она замуж за Штагова вышла!

– Это ты мне назло? – вспылил Илья.

– И назло! И правда! Римма сказала!

– А ты как сорока, по секрету – всему свету! – огрызнулся он.

– А какой тут секрет? Она с тобой развелась? Развелась! Теперь вот замуж за другого вышла. У нее жизнь продолжается, а у тебя?