Baker street, 221 (В).

Бейкер-стрит. Улица Пекарей. Булочники, наверно, на ней живут. Эх, булочку бы сейчас свежую…

Ну, и куда теперь идти? Люди, ау! Кто же мне грамматику объяснять будет?

На втором этаже дома номер 22 1 -В скрипнули ставни, и мягкий баритон с приятнейшей хрипотцой произнес с каким-то неуловимо знакомым Андрюхе тембром:

— Come in, come in, my dear Watson! Climb up the stairs, I’m tired of waiting for you!

Только сейчас Андрюха заметил в паре шагов от себя дверь. Дверь выглядела очень серьезно, и одновременно нарядно. В тон дома темно-коричневая, дубовая, с бронзовой отделкой и с красивым медным колокольчиком — она внушала доверие.

«Звонить в колокольчик, стало быть, не надо, — сообразил Андрюха. — Говорит же, поднимайтесь, заждался».

Он шагнул через порог в темную гостиную. Ноги утонули в ковре. Уютный полумрак приятно пах свежезаваренным кофе и еще слегка чем-то очень аппетитным, как будто где-то далеко пекли блины.

«Как тут у них все… — Андрюха поискал подходящее слово и закончил мысль. — Добротно!»

Посреди гостиной он увидел широкую деревянную лестницу с перилами, ведущую на второй этаж. Андрюха взбежал по этой лестнице, и в уютной небольшой комнате на втором этаже увидел Шерлока Холмса.

Да, это был именно он, сомнений не было, Андрюха узнал его мгновенно.

Величайший детектив всех времен и народов сидел в глубоком уютном старом кресле, но при появлении Андрюхи вскочил, и, приблизившись к гостю из будущего, радушно протянул тому руку.

— Вы знаете, Ватсон, — воскликнул Холмс. — О том, что вы посетите меня и мое время, я знал прежде, чем по каналам Главного Детектива меня об этом проинформировали! Я знал, что вас просто не может не быть. Я вас заранее вычислил при помощи моего любимого дедуктивного метода.

Андрюха оглянулся вокруг.

— А где Ватсон? — спросил он. — Настоящий Ватсон, ну, тот, ваш друг доктор Ватсон?

— Произошла ужасная трагедия, — глаза великого сыщика блеснули, голос дрогнул. — Мой верный друг и биограф погиб два года назад. Вы, должно быть, читали известный его рассказ о моей психологической борьбе с Джеймсом Мориарти, этим злым гением английского преступного мира? Ватсон немного приукрасил сюжет: на самом деле мы с Мориарти ни разу не встречались лицом к лицу. Мы с моим злейшим врагом и антиподом заочно вычислили друг друга: я посредством метода дедукции, а Мориарти своими алгебраическими расчетами; ведь этот человек в юности успел снискать европейскую славу как математик.

Почуяв, что кольцо вокруг него все сужается и правосудие уже наступает ему на пятки, Мориарти пошел на неожиданный шаг: он назначил мне сразу два свидания в один день и в один час, и сопроводил обе записки просьбой прийти безоружным.

Первое — в толпе Черинг-Кросского вокзала в Лондоне.

И второе — у Райхенбахского водопада в Швейцарии.

Я решил пойти на обе встречи, воспользовавшись тем, что ни меня, ни Ватсона в лицо он не знает (впрочем, как и мы его). Я рассудил, что в толпе негодяй значительно опаснее, да и узнать его труднее. Поэтому на вокзал пошел я сам, а в Швейцарию послал Ватсона.

— И чем закончилось? — тихо спросил Андрюха.

— Человек, которого я схватил на вокзале, оказался одним из главных подручных Мориарти, — ответил Шерлок Холмс. — А моего отважного друга обнаружила мертвым у подножия Райхенбахского водопада швейцарская полиция. Там, на узкой тропинке у водопада, суждено было погибнуть мне. А погиб Ватсон.

— А что с Мориарти? — спросил расстроенный Андрюха. — Он продолжает совершать преступления?

— Насколько я смог восстановить события, он схватил бедного Ватсона в охапку и вместе с ним бросился в бездну. Скорее всего, его тело унес водопад. Во всяком случае, он исчез бесследно, и нигде в мире с тех пор о нем не появлялось никаких сведений.

— А как же все последующие рассказы о Шерлоке Холмсе? Кто их писал, разве не доктор Ватсон? — спросил Андрюха.

— Увы, нет, — промолвил Холмс.

Промолвил он вообще-то не «увы», а “alas”, но Андрюха, как всегда, все понял правильно.

— Увы. После ужасной гибели доктора я хотел прекратить его традицию излагать интересные случаи из моей практики в виде литературных рассказов. Однако мне пришлось уступить лондонской публике, правды она бы просто не пережила. Многие читатели заметили, что после Райхенбахского водопада рассказы о моих подвигах стали значительно суше и скучнее. Что поделать, несравненный доктор не только помогал мне в расследованиях больше всего Скотланд-Ярда вместе взятого, но еще и обладал настоящим литературным даром. Я считаю, что сделать Ватсону в жизни удалось значительно больше моего. Я обычный частный сыщик, которому повезло раскрыть несколько десятков преступлений. Ватсон же своим талантом принес радость миллионам людей. Это намного больше.

Андрюха хотел было спросить, а какую роль в этой истории играет лично он, Андрюха Ватников из двадцать первого века. Но Холмс, казалось, умел читать мысли.

— Что касается вас, мой дорогой друг, — сказал гениальный сыщик с мягкой улыбкой. — Я в своем уме, и ни в коем случае не путаю вас, сэра Эндрю Ватсона, с моим покойным другом Джоном Ватсоном. Но когда Главный Детектив довел до моего сведения, что ко мне прибудет однофамилец доктора, я ответил ему: «Не только».

“Not only”, — услышали баритон с хрипотцой Андрюхины уши. Интересно, почему это «Не только», что он хотел этим сказать?

— Знаете, Ватсон, а ведь у меня тут дело, — Холмс, казалось, соскучился за общением, и явно был рад гостю. — И, пожалуй, труднейшее со времен собаки Баскервилей, а может быть, и за все времена.

— Расскажите, мистер Холмс! — У Андрюхи загорелись глаза.

— Об этом деле сейчас судачит весь светский Лондон, и на расследование брошены лучшие силы полиции. Но пока все безуспешно. Речь идет об убийстве русской графини Ольги Прозоровской. Эта пожилая дама, которую называли самой богатой вдовой Европы, много лет проводила бархатный сезон в своем летнем дворце в Биаррице, но на осень-зиму всегда приезжала в свои английские владения. Пять дней назад, то есть 16-го октября 1889 года, графиня была найдена мертвой на своей вилле в Ричмонде. Газеты подчеркивают необычную даже для нашего сурового XIX века варварскую жестокость, с которой было совершено убийство. 86-летнюю графиню не отравили и не застрелили. Она была зарублена топором.

Орудие преступления валялось рядом с трупом, отпечатков пальцев не обнаружено.

— А кто под подозрением? — спросил Андрюха.

— Три весьма милых молодых человека, — ответил Холмс. — Графиня, овдовев, жила одна, детей у нее не было, и эти трое были ее внучатыми племянниками. То есть… вы понимаете, Ватсон, то есть могли претендовать на наследство. Все трое — дальние родственники графини, захудалые отпрыски этого знатнейшего русского аристократического рода. Дела всех троих, мягко говоря, не блещут. Лестрейд уже наводил о них справки в русской полиции: все трое — небогаты, живут на весьма скромное жалованье. Все трое внезапно почувствовали горячую любовь к бабушке полгода назад. Непосредственно после того, как «Тайме» опубликовала интервью со знаменитой графиней, где та жаловалась на преклонные годы и отсутствие прямых наследников.