– Во-первых, пока не забыл, тебе огромный привет от Молли.

Фрэнсис улыбнулась. Накануне она выслала с курьером сестре Лукаса небольшой презент.

– Уж не знаю, что там за босоножки, но Молли в восторге. Рассказывала взахлеб. Я толком ничего не понял, – сознался Лукас. – Не стоило разоряться.

– Пустяки. Я рада, что они ей понравились. Только не говори, что назначил мне второе за день свидание лишь для того, чтобы поблагодарить от лица Молли за босоножки.

– Нет-нет. У меня для тебя маленький сюрприз.

– Какой? – Глаза Фрэнсис загорелись от любопытства.

– Он у меня дома.

– Ах ты обманщик! – шутливо хлопнув его по плечу, воскликнула Фрэнсис. – Хочешь заманить невинную девушку в свою берлогу?

– Фрэнсис, ты ведь уже бывала у меня дома. Неужели ты думаешь, я понаставил вокруг кровати капканы?

Лукас завел мотор и осторожно вырулил с автостоянки. Его дом находился в десяти минутах езды от отеля, в котором остановилась Фрэнсис.

– Не вижу ничего необычного, – призналась Фрэнсис, переступив порог его дома.

– Проходи в гостиную и садись на диван. Я через минуту. – Лукас поспешил в кухню.

– Что ты задумал? – нараспев спросила Фрэнсис.

Лукас ничего не ответил. Через несколько минут он появился с подносом в руках. Фрэнсис распахнула глаза, обнаружив на подносе большой торт. Однако самое удивительное было другое. Когда Лукас опустил поднос с тортом на низкий журнальный столик перед диваном, на котором сидела Фрэнсис, она увидела, что из горящих свечей выложено сердце.

– Мое сердце пылает от любви, как это, – признался Лукас.

– О боже, это так красиво! – Фрэнсис не решалась задуть свечи, любуясь ими.

– Это еще не все.

Лукас достал из кармана джинсовой рубашки маленькую коробочку, обтянутую черным бархатом. Фрэнсис замерла. Это могло означать одно…

– Фрэнсис, ты выйдешь за меня замуж?

Лукас открыл коробочку. Перед Фрэнсис блеснуло необыкновенно красивое золотое кольцо, которое переливалось и сверкало всеми цветами радуги в мерцании свечей.

– Да! – выдохнула она.

Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди от переполнявших его радости и волнения. Фрэнсис вскочила с дивана и бросилась на шею столь же счастливому и взволнованному Лукасу. Они скрепили помолвку страстным поцелуем.

Никогда еще Фрэнсис не была так счастлива. Если бы она только знала, что ровно через сутки она будет самой несчастной женщиной на свете…

– Мама, я выхожу замуж! – воскликнула Фрэнсис, едва Камилла подняла телефонную трубку и произнесла идеально выдержанным тоном благовоспитанной леди «алло».

Минутная пауза разразилась громогласным:

– Что-о-о?!!

– Ты только успокойся и не волнуйся, – предупредила Фрэнсис.

– Когда мне так говорят, я начинаю волноваться в сто раз сильнее.

– Все в порядке. Твоя дочь выходит замуж.

– Фрэнсис, ты спятила! Сию же минуту скажи, что шутишь. Хотя не мешало бы отлупить тебя за дурацкие шуточки. Не забывай, что мне не двадцать пять. У меня уже не то здоровье, чтобы терпеть подобные розыгрыши.

– Мамочка, это никакой не розыгрыш.

– Фрэнсис, откуда ты звонишь? Почему у меня определился незнакомый номер?

– Я сейчас в Амстердаме. Это длинная история, я обязательно расскажу тебе. Но потом. Сейчас это не самое главное.

– Что ты задумала?

– Мама, Лукас – самый замечательный мужчина в мире! Он такой добрый, умный, ласковый, заботливый… всего не перечислишь. – Фрэнсис перевела дыхание. – И я люблю его. А он любит меня. У него прекрасные родители. У них своя ферма и сыроварня…

Камилла только сейчас начала осознавать, что ее дочь вовсе не шутит. От этого ей стало еще хуже.

– Фрэнсис, ты в своем уме?! Сколько ты знакома с этим своим… как его?.. Лукасом.

– Три недели. – Прозвучало не очень убедительно, и Фрэнсис добавила: – Это не важно. Главное, что…

– Главное, черт побери, что у моей дочери поехала крыша! – не сдержалась Камилла, как-то вдруг сразу позабыв о том, что благовоспитанные английские леди не произносят столь грубых слов и не употребляют выражений типа «поехала крыша».

– Я уверена в себе, своих чувствах и в правильности своего решения как никогда, – твердо возразила Фрэнсис.

– Фрэнсис, куда тебе спешить? Ты еще так молода. У тебя вся жизнь впереди.

– Мне двадцать шесть! – взвизгнула Фрэнсис.

Разговоры о возрасте всегда выводили ее из равновесия. Человек и в шестьдесят может поступать как неразумный ребенок. А другой и в пятнадцать столько пережил, что может смело отправляться на пенсию.

– Твой Лукас – миллионер, продюсер, владелец крупного бизнеса? – словно за спасительную соломинку ухватилась Камилла.

– Ни то, ни другое, ни третье. Лукас программист в одной очень хорошей фирме.

– О господи. За что мне такое наказание?! – воскликнула Камилла. Фрэнсис едва не прыснула, представив мать. Наверняка она сейчас закатила глаза к потолку и театрально схватилась за голову. – Ты ведь звезда!

– Никакая я не звезда. Это ты всегда хотела видеть меня такой. А я всегда мечтала о… другом.

– О чем же, скажи на милость? Уж не о жизни ли домохозяйки?

– Может быть. Если домохозяйка, по твоим понятиям, это любимая и любящая жена и заботливая мать.

– Фрэнсис, не могу поверить, что говорю со своей дочерью! Тебя словно подменили. Звонишь неизвестно откуда. Сообщаешь безумные новости о замужестве… Еще скажи, что беременна.

– Пока нет. Но думаю, мы с Лукасом не будем с этим долго тянуть. Я хочу от него ребенка. Даже не одного.

Камилла издала какой-то нечленораздельный звук, испугавший Фрэнсис. Вдруг ее матери действительно стало плохо?

– Куда мне приехать, чтобы спасти тебя от страшной ошибки?

– Мама, прекрати. Если ты будешь так настроена, то вынудишь меня венчаться тайком. Мы с Лукасом пока не решили, где будет свадьба. В Америке или в Голландии.

– Я этого не переживу!

Фрэнсис вздохнула. До чего же ее мать обожает громкие фразы!

– Все голландцы – извращенцы и наркоманы, – категорично заявила Камилла, словно всю жизнь прожила среди них и знает о чем говорит. – Что у тебя может быть с ними общего?

– Я тоже так думала. А потом познакомилась с Лукасом, с его родителями и поняла, что, когда по-настоящему любишь человека, все остальное не имеет ровным счетом никакого значения. Я чувствую себя частью этого мира. Каслы приняли меня как родную в свою семью. Я не хочу никуда уезжать.