И прочла, что брошюру написал некий А.Т. Сучков.

При виде этого имени у Надежды Николаевны всплыли яркие, хотя и не самые приятные воспоминания.

Когда она работала в научно-исследовательском институте, кошмаром ее жизни была необходимость сдавать готовые чертежи на утверждение в отдел научно-технической документации. Впрочем, это было кошмаром не только для нее, но и для всех прочих сотрудников, которым приходилось иметь дело с этим подразделением. Особенно зверствовал старший инженер этого отдела Анатолий Сучков. Это был мрачный, молчаливый мужчина, всегда одетый в мятый костюм неопределенного серовато-бурого цвета, до блеска вытертый на локтях. Под пиджаком он носил клетчатую рубаху, в расстегнутом воротнике которой виднелся краешек тельняшки, намекавший на его сомнительное военно-морское прошлое.

Сучков считал свою работу самой важной из всех существующих и не принимал ни один чертеж, если хотя бы одна линия, хотя бы одна буква на нем была выполнена не по ГОСТу.

«Что вы мне принесли?! – вопрошал он, указывая костлявым пальцем на роковую ошибку. – Это что – чертеж или филькина грамота?! Вы мне филькину грамоту не втюхаете! Я вам не салага какой-нибудь! Мы занимаемся очень важным делом! Что может быть важнее точного соблюдения правил оформления технической документации!»

Не одна молодая специалистка выбегала в слезах из его кабинета, думая, что ошиблась с выбором профессии! Даже опытные, видавшие виды инженеры перед посещением Сучкова принимали ударную дозу валерьянки или пустырника.

И только когда все было доведено до совершенства, он ставил внизу чертежа свою аккуратную, выписанную с соблюдением всех ГОСТов подпись – «А.Т. Сучков».

Сама Надежда гордилась тем, что Сучков принимал ее чертежи со второго, максимум – с третьего захода. В институте это считалось абсолютным рекордом. Многие сослуживцы просили ее сдать ему свои чертежи.

– Неужели это он? – с ужасом проговорила Надежда Николаевна. – Ну тогда мне редактуру в жизни не сдать!

В записной книжке имелся только домашний телефон автора.

Время было рабочее, так что застать Сучкова дома было маловероятно.

Тем не менее Надежда набрала номер.

Ответил ей старческий женский голос.

Надежда попросила Анатолия Тихоновича, и старушка, по всей видимости, мать Сучкова, подробно расспросив, кто такая Надежда и для чего ей нужен ее сын, сообщила номер рабочего телефона.

Там Надежде ответила молодая смешливая женщина. Надежда попросила Сучкова, женщина фыркнула, отстранилась от трубки и крикнула в пространство:

– Анатолий Тихонович! Вас дама!

Слово «дама» она произнесла тоном, преисполненным особого значения.

Через минуту в трубке послышался хорошо знакомый Надежде скрипучий, как несмазанное колесо, голос.

Несомненно, это был тот самый старший инженер из отдела научно-технической документации.

Надежда похолодела и представила, как Сучков тычет пальцем в ее редактуру и вопрошает своим скрипучим голосом:

«Что вы мне принесли? Это что – научно-популярная брошюра или филькина грамота?»

Действительно, узнав, что нужно от него Надежде Николаевне, Сучков проскрипел:

– Вы что же, хотите, чтобы я утвердил ваш текст, не глядя? Подписал то, не знаю что? Приезжайте ко мне на работу, я просмотрю вашу редактуру!

– Сегодня? – спросила Надежда упавшим голосом.

С одной стороны, хотелось поскорее сдать редактуру, с другой – до ужаса, до зубовного скрежета не хотелось видеть мрачную физиономию А.Т. Сучкова. И за прошлые-то годы он успел Надежде опротиветь, так теперь снова общаться.

– Что значит – сегодня? – возмутился Сучков. – Вы что же это думаете, у меня дел, что ли, никаких нет? Вот я сейчас все брошу и буду вашей редактурой заниматься!

«Каким ты был грубияном, – вздохнула Надежда, – таким ты и остался…»

Договорились на завтра, он продиктовал ей адрес и пообещал выписать пропуск. Надежда Николаевна выключила компьютер и отправилась на кухню. Работа работой, а муж придет голодный.

Первым делом Надежда вытащила из морозилки филе индейки и положила в раковину размораживаться. До прихода мужа оставалось часа три, и она должна была, наконец, приготовить ему полноценный обед.

Бейсик ходил вокруг хозяйки кругами, выразительно урчал и умильно заглядывал ей в глаза, давая понять, что рассчитывает на свою долю индейки.

– Подождешь до вечернего кормления! – строго заявила Надежда. – Ты должен соблюдать режим!

Бейсик жалобно мяукнул: этим он хотел сказать, что ужасно проголодался, и только небольшой кусочек индейки может спасти его от голодной смерти. И вообще, кормление – это кормление, он согласен есть исключительно по часам, если уж у него такая строгая хозяйка, но маленький кусочек индейки – это не еда, а всего лишь легкий перекус в неурочное время, который еще никому не мешал, приятная традиция. Что-то вроде пятичасового чая или семичасового коктейля.

– Имей совесть! – укоризненно проговорила Надежда. – Мы с тобой договорились: два раза в день, и не чаще! Ты и так ужасно растолстел! Посмотри на себя – живот чуть не по полу волочится! Скоро ты не сможешь поймать даже самую медлительную, престарелую мышь и вообще ни в одну дверь не пройдешь!

Бейсик снова мяукнул, но на этот раз не жалобно, а возмущенно и сердито. Это короткое высказывание можно было перевести с кошачьего языка следующим образом: во-первых, дорогая хозяйка, посмотри на себя в зеркало! Прежде чем призывать меня к соблюдению диеты, вспомни, сколько у тебя самой лишних килограммов! Во-вторых, мыши меня в последнее время совершенно не интересуют, особенно престарелые! И в-третьих, если ты со мной так сурова, я тоже могу перейти к более решительным действиям!

Вот как лаконичен кошачий язык и как много смысла может содержаться в обыкновенном «Мяу!».

Но Надежда не зря была котовладелицей с большим стажем, она отлично понимала своего кота, и на его хамское высказывание ответила строго:

– И после этого ты еще на что-то рассчитываешь? Намек на лишние килограммы переполнил чашу моего безграничного терпения! Если уж попрошайничаешь, так хотя бы не хами собственной хозяйке! Шагом марш с кухни! – И она потянулась к венику, который часто использовала в воспитательных целях.

Бейсик оскорбленно взвыл и улепетнул в прихожую. Там он сел у двери, давая понять, что не двинется с места до прихода Сан Саныча, и уж ему-то в ярких красках распишет все унижения и обиды, которые нанесла ему безжалостная хозяйка.

– Жди-жди! – напутствовала кота Надежда. – Еще неизвестно, кому он поверит! Твое слово против моего!

Бейсик не сомневался, что его слово будет иметь больший вес, и в ожидании хозяина принялся умываться.

Прогнав кота, Надежда Николаевна, которая совершенно не выносила безделья, вспомнила, что у нее имеется мобильный телефон покойника, в котором тоже может содержаться ценная информация, и решила заняться этим вопросом, пока размораживается индейка.