Но всё это нужно делать на свежую голову. Однозначно.

Заставив себя с кряхтением подняться, девушка двинулась к шкафу, по пути, расстёгивая пуговицы пиджака. Внимание привлекло две коробочки на столе, глаз тут же возжелал задёргаться.

В одной обнаружился письменный набор: печать, перо с чернильницей, небольшая стопка пергаментов и записка:

Касандра с безразличным видом отбросила бумажку в сторону, извлекла конверт, повертела его в руках и отправила обратно в ящик. Уйти в затворничество не выйдет, а жаль. Теперь настала очередь второго.

Пусто. Сана даже провела рукой, очертив углы дна, чтобы убедиться — в коробке не было ничего. Хотела было закрыть, но перед глазами будто что-то вспыхнуло, вынуждая зажмурится. Когда девушка проморгалась, обнаружила не богатое, но достаточно изящное кольцо из некого светлого металла. Оно будто переплетало в себе нити, не имело никаких камней и никаких отличительных знаков мастеров. Только записку, совсем небольшую.

Глаз всё-таки дёрнулся, но кольцо Касандра надела. Украшение идеально село на средний палец правой руки, будто заказное. Удивляться этому сил уже не оставалось — раздевшись, Сана еле затащила себя в ванную комнату, чуть не уснула в ней же и отправила себя позже в Морфеево царство, зарывшись под одеяло.

Утро начинается не с кофе. Девушка всего минут десять назад разлепила глаза и лежала, разглядывать навес над кроватью, когда в дверь робко постучали. Заворчав, Касандра поднялась, запахнулась в халат и только после этого спросила.

— Да?

— Лаух Лимпак, — голос был ровный, принадлежащий скорее всего прислуге, — Мне велено доставить Вам платье.

Пришлось открывать дверь, принимать подарок, запакованный в чехол для одежды.

— Подайте завтрак как можно скорее, — пробормотала Кайнейро, потом одёрнула себя и посмотрела на уже знакомого парнишку. — Я знаю, ещё не время, но у меня нет возможности спуститься вниз.

— Как будет угодно, — он легко поклонился и отчалил.

Барнеус ли, Станислава или этот таинственный “друг” прислал это платье, но оно было действительно достойным. Цвета Лимпак — от тёмно-коричневого, до охрового. Жёлтый почти не встречался — только тонкими полосками, которые спокойно можно было и не заметить. Чёрные оборки кружев, корсет на спине подчёркнут даже бардовым... Примерять до завтрака Касандра его не стала, только после, да и то пришлось посылать всё того же парнишку за подмогой в виде девушки.

Она себя птицей в клетке ощущала. Нормально никуда не выйти, общаться только через прислугу с внешним миром. Тремиш даже не соизволил указать времени приёма, Касандра понятия не имела когда собираться. Если следовать логике, то всё должно было начаться в районе шести часов вечера, а значит — времени вагон и ещё телега.

Письменный набор тут оказался весьма кстати. В ящиках стола девушка нашла ещё несколько чистых листов пергамент, и зависла над ними на минуту, пытаясь собрать мысли в кучку.

Со вчерашнего вечера, как ни странно, Сана запомнила не много. Все эти книги, наёмник и Станислава остались яркими пятнами, среди которых что-то дельное вычленить можно было с большим трудом. Новой загвоздкой стал способ, которым нужно были основные столпы зафиксировать. Так, чтобы другие ничего не поняли — Барнеус наверняка захочет порыться в свободное время в её вещах. В комнату он проникает свободно, хотя Касандра подозревала, что письма попадают к ней на стол с прислугой.

В итоге девушка решила чертить.

Пентакля накладывалась одна на другую. Она откровенно их выдумывала, помечала какими-то только ей понятными закорючками и символами.

Если не замечаешь — этого будто и не происходит, этого будто и нет. А теперь смотреть сквозь пальцы было невозможно. Решительная натура не позволяла сидеть на месте ровно, а рациональная — в оба уха орала, что б Сана сейчас же прекратила заниматься глупостями. Кое-что девушка со вчерашнего вечера всё же уловить смогла, а сегодня, на трезвую голову пришла к новым выводам.

Книги хранятся так «высоко», потому что члены КСА не могут полноценно доверять новичкам вроде неё. Для более проверенных людей сложностей с преданностью не возникает — они слишком держаться за свои нахлебные места, чтобы рисковать головой. К тому же, опыт позволяет работать с более сложными материалами. Касандра ошибалась, когда думала, что тайну алхимии скрывают ото всех. Только от тех, в чьих руках эти знания могут нанести вред действующей власти.

Молодые люди склонны с импульсивным поступкам, порывам справедливости. Это факт, с которым невозможно спорить и Сана его подтверждала одним своим существованием. Вот, прямо сейчас — выводит заумную формулу, в которой предполагает у правильном использовании Тьмы усилительные свойства не только психические, но и алхимические. Реакция выходила непредсказуемой. Идею с подавлением Светом девушка почти сразу отвергла. Судя по тему строю, который успела увидеть в книге, они скорее взорвутся и избавят Барнеуса от забот, чем выйдет нечто вменяемое.

Нужно было карабкаться вверх. Касандра вспоминала, как решила в белой палате казаться послушной и теперь надеялась, что Тремиш правильно воспримет её визит к первую секцию библиотеки. Ему наверняка донесли. Последнее, что сейчас нужно было герцогу, так это нестабильная девчонка, добравшаяся до Истины, разве что Врата её не заглянувшая.

Вечер подкрался не заметно. Сана весь день провела за столом, изредка поднималась разминаться. Старалась фиксировать максимум, что смогла запомнить и понять. Рассчитывала завтра запереться в лаборатории и попробовать поэкспериментировать — мало ли что, вдруг получится?

В пять часов пришла девушка. Миловидная, улыбчивая — она довольно охотно шла на контакт и отвечала на любые вопросы. В основном трещала о сплетнях, даже Михееву задела, но вскользь — тут же прикусила язык, спешно перевела тему.

— Расскажи мне больше о леди Михеевой, — всё же решила настоять Касандра, пока служанка ловко шнуровала тугой корсет на нижнем белье.

— Это довольно суровая, но справедливая женщина, — с некоторой опаской начала она, — У леди Михеевой нет мужа и детей. Говорят, что все мужчины, побывавшие с ней в браке, умирали не своей смертью. Последнего точно убили, а затем леди заняла его должность, как было предписано в завещании. Его Величество Локус, что правил тогда, не стал противиться воле покойного лорда.