— Словом, этакий огромный огород, — говорит Гарри. — Куда, к черту, запропастился Нельсон? — Раздражает его, видимо, то, что эта девчонка точно из другого мира и в ее присутствии его собственный мир становится совсем жалким. Он испытывает большее влечение даже к толстой старой Бесси. По крайней мере в ее голосе звучат интонации их округи, много такого, с чем связана его жизнь. Этот голос напоминает ему, как однажды он вломился в ванную, а она сидела на стульчаке, задрав на колени юбку, и закричала; он услышал ее крик, но почти ничего не увидел — лишь кусок бедра, белого, как мраморный прилавок у мясника.

Бесси со скорбным видом отвечает:

— По-моему, он поехал куда-то по делу. Дженис знает.

Дженис подходит к двери на веранду, такая нарядная в своих маргаритках и оранжевом переднике.

— Он уехал около шести с Билли Фоснахтом. Они должны были бы уже вернуться.

— А на какой машине?

— Им пришлось взять «корону». Ты ведь уехал в винный магазин на «мустанге».

— Какая прелесть! А что тут делает Билли Фоснахт? Почему он не в армии? — Гарри хочется порисоваться перед Чарли и Мелани, показать, кто здесь хозяин.

Но и Дженис очень по-хозяйски держит деревянную ложку. Она говорит, обращаясь ко всей компании:

— Дела у него, по слухам, идут отлично. Он занимается первый год на зубоврачебном факультете где-то в Новой Англии. Хочет стать — как же это называется?

— Офтальмологом? — подсказывает Кролик.

— Эндодонтологом.

— Ну и ну, — только и в состоянии вымолвить Гарри. Десять лет тому назад, в ту ночь, когда у Гарри сгорел дом, Билли обозвал свою мать сукой. И хотя все эти годы, пока Нельсон ходил в школу в Маунт-Джадже, Гарри часто видел Билли, он не забыл, как Пегги закатила тогда сыну пощечину, а мальчишке было лет двенадцать или, может, тринадцать, так что на нежной коже от ее пальцев остались красные следы. И тогда Билли назвал ее проституткой — она ведь еще не остыла от объятий Гарри. А позже, ночью, Нельсон поклялся, что убьет отца. «Сволочь, ты погубил ее, из-за тебя умерла Джилл. Я убью тебя... Я тебя убью...» Эта злосчастная жизнь увлекла Гарри далеко от людей, сидевших на веранде; в тишине он слышит вдали грохот молотка, которым соседка что-то забивает. — А как поживают Олли и Пегги? — спрашивает он, голос его звучит хрипло, хоть он и прочистил горло. Он потерял из виду родителей Билли с тех пор, как занялся продажей «тойот» и поднялся на ступеньку выше в их округе.

— Да более или менее все так же, — говорит Дженис. — Олли по-прежнему торчит в музыкальном магазине. А Пегги вроде бы занялась общественной деятельностью. — И она возвращается к своей стряпне.

Чарли говорит Мелани:

— Купите себе билет и слетайте во Флориду, когда вам здесь надоест.

— Что это тебя заклинило на Флориде? — громко спрашивает его Гарри. — Она же сказала, что она из Калифорнии, а ты все пристаешь к ней с Флоридой. Какая тут связь?

Чарли оправляет красный свитер на животе, он выглядит таким жалким, таким старым, кожа еще плотнее обтягивает его черты.

— Дженис, — кричит Мелани в сторону кухни, — я не могу вам помочь?

— Нет, дорогая, спасибо, — все почти готово. Что, вы уже проголодались? Никому ничего не долить?

— А почему бы и нет? — из ухарства откликается Гарри. С этой компанией не взбодришься, если не взбодрить себя изнутри. — А как насчет тебя, Чарли?

— Обо мне забудь, чемпион. Моя норма — стаканчик. Доктора говорят, что даже и один-то ни-ни в моем положении. — И, обращаясь к Мелани, спрашивает: — А как ваше прохладительное себя ведет?

— Не оскорбляй напитка, именуя его прохладительным, — говорит Гарри, словно вызывая Чарли на поединок. — Я восхищаюсь молодыми людьми, которые не отравляют своего организма всякими пилюлями и алкоголем. С тех пор как Нельсон вернулся, картонки с пивом сменяют друг друга в холодильнике с такой быстротой... точно уголь сбрасывают по желобу. — Такое впечатление, что он это уже говорил, и совсем недавно.

— Я вам принесу еще, — поет Мелани и забирает у Чарли стакан, и у Гарри тоже. Он замечает, что она никак его не называет. Отец Нельсона. Некто, движущийся под гору. Вон из этого мира.

— Мне послабее, — говорит он ей. — Джин с тоником.

А мамаша Спрингер все это время сидит и думает свое. И сейчас она говорит Ставросу:

— Нельсон все спрашивает меня про то, как работает магазин, сколько там продавцов, как их оплачивают и все такое.

Чарли усаживается поудобнее.

— Эта история с бензином не может не повлиять на продажу машин. С какой стати людям покупать коров, которых они не в состоянии кормить? Правда, «тойоты» пока неплохо расходятся.

— Бесси, — вмешивается в разговор Гарри, — мы никак не можем взять Нельсона, не ущемив Джейка и Руди. А они оба люди женатые, и им надо кормить детей на свои комиссионные. Если хотите, я могу поговорить с Мэнни и выяснить, не нужен ли ему еще один человек на мойку...

— Он не хочет работать на мойке, — рявкает из кухни Дженис.

Мамаша Спрингер подтверждает:

— Да, он и мне говорил, что хотел бы попробовать себя в торговле: ты же знаешь, как он всегда восхищался Фредом, можно сказать, боготворил его...

— Ох, да перестаньте вы, — говорит Гарри. — Как только он дошел до десятого класса, он и думать о своих дедушках забыл. Как добрался до девчонок и рока, всех старше двадцати стал считать нудилами. Только и мечтал уехать к черту из Бруэра, вот я ему и сказал — о'кей, вот тебе билет, отчаливай. Так чего же он теперь обхаживает свою мамочку и бабусю?

Мелани приносит мужчинам напитки... Держась прямо как официантка, она подает им стаканы на сложенных треугольником бумажных салфетках. Кролик отхлебывает из своего стакана и находит, что получилось слишком крепко, а ведь он просил послабее. Это что, своего рода объяснение в любви?

Мамаша Спрингер упирает руки в боки, расставив локти, а каждый локоть весь в складочках, точно морда у мопса.

— Вот что, Гарри...

— Я знаю, что вы сейчас скажете. Вам принадлежит половина капитала компании. Вот и прекрасно, Бесси, я рад за вас. Будь я на месте Фреда, я бы все вам оставил. — И, быстро повернувшись к Мелани, говорит: — Вот что им надо сделать, чтобы выйти из топливного кризиса: вернуть трамваи. Ты слишком молода и не помнишь. Они ходили по рельсам, а питались электричеством от протянутых наверху проводов. Очень чисто. Всюду были трамваи, когда я был мальчишкой.

— О, я знаю. В Сан-Франциско они по-прежнему ходят.

— Гарри, я хотела только сказать...

— Но делом вы не управляете, — говорит он своей теще, — и никогда не управляли, а пока управляю им я. Нельсон, если он хочет начать там работать, может мыть машины для Мэнни. Я не желаю видеть его в торговом зале. Он не умеет держать себя. Он ведь даже не может стоять прямо и улыбаться.