И вот наконец впереди замаячил нужный нам причал.

По нему уже, словно скаковые лошади перед забегом, прогуливались несколько накачанных типов в камуфляжных штанах и белых майках.

Я попросила одного из пиратов принести нашу с Ванькой мокрую одежду из капитанской каюты, что было проделано с большим энтузиазмом. Ванька появился в сопровождении Криса, возбужденный и размахивающий руками, затем на палубу поднялся Анри и встал рядом со мной.

* * *

Когда мы пришвартовались, Анри спустился первым, поздоровался с бритоголовым типом, по всей вероятности, назвавшимся старшим, и они попытались объясниться. В принципе у них это получалось, они активно жестикулировали, но в первое мгновение бритоголовый несколько опешил (подозреваю, что после соответствующего приветствия на русском), правда, быстро пришел в себя. Анри показал на нас с Ванькой, стоявших у бортика, мы помахали руками. Затем Анри с парнем поднялись на борт, остальные молодцы в камуфляжных штанах остались на причале.

– Ты, что ли, Ирина Александровна? – спросил молодец, оглядывая меня так, словно пришел в зоопарк и увидел диковинную зверюшку.

На фоне пиратских одеяний всей команды мой наряд не должен был казаться странным (или я уже привыкла?). Парень бы лучше удивлялся судну и его капитану, встретив такое в конце двадцатого века. Но весь его интерес был сконцентрирован на мне. Причем не как на женщине, а как на инопланетном существе.

– Да, мама – начальник международного отдела «Невского карата», – встрял Ванька, не дав мне вымолвить ни слова.

– Помолчи, юнга, – бросил на него взгляд молодец.

– Вы бы хоть представились, – изрекла я, глядя в глаза соотечественника.

– Майор Воронцов. Российский спецназ. Отряжен на остров для оказания помощи захваченным в плен российским гражданкам.

– Гражданки из плена вырвались самостоятельно, – послышался у меня за спиной голос Владика в пиратском наряде. – Можно даже сказать, геройски. Не побоявшись пуль врага, посылаемых им в спину. Такие гражданки делают честь нашей Родине.

Я одарила Владика улыбкой-долларом, на майора пожалела и рубля. Но, подумав, что уже достаточно попользовалась гостеприимством Анри, заявила этому Воронцову, что нам пора покидать корабль и чтобы он расплатился с Анри, как было условлено. После чего за ручку попрощалась со всей командой. Анри заявил, что презентует мне старинное платье и пляжные шлепанцы, а Ваньке – то, что на нем надето, мы с ним расцеловались (так же, как с Владиком). Капитан пригласил меня снова поплавать на его корабле. Майор на наше трогательное прощание смотрел с большим неудовольствием.

Перед тем как сойти на берег, я вручила ему кучу одежды, которую держала в руках. Ванька нес нашу обувь. Тут на палубу вывели Зою, обернутую в простыню. Врач держал под мышкой ее мокрую одежду. Майор крикнул кого-то из своих людей с причала, двое поднялись на борт, один подхватил на руки Зою, тут же опустившую головку ему на плечо, майор вручил второму подчиненному всю одежду, включая Зойкину, и возглавил наш спуск на твердую землю.

Мы с Ванькой с причала еще раз помахали всей собравшейся на палубе пиратской команде. Наши затянувшиеся трогательные прощания майора дико раздражали, и он зашипел, чтобы мы побыстрее закруглялись.

Пришлось последовать за майором, но мы с сыном все равно оглядывались, пока корабль не скрылся из виду – мы зашли за какое-то строение.

За ним нас уже ждали машины.

Я продвигалась вперед какими-то неловкими прыжочками – пляжные шлепанцы были мне великоваты, обеими руками приходилось поддерживать платье с двух сторон (как делали дамы прошлого века – что мне доводилось видеть в фильмах, но сложности тех времен я смогла оценить только сейчас), шлейф сгребал с причала всю пыль и посылал мелкие камушки мне по пяткам. К тому же пару раз пришлось останавливаться и поправлять цыганскую шаль, которая то и дело спадала, обнажая грудь, вываливающуюся из декольте. И, разумеется, в этом наряде было очень жарко.

Нам велели загружаться в микроавтобус. Открыли дверцу и даже помогли забраться, правда, следовавший за мной парень наступил на мой шлейф, который я еще не успела подобрать, и оставил на нем след подошвы. Но материал оказался крепким и даже не треснул.

Мы с Ванькой пристроились на заднее сиденье, туда же усадили и Зойку в простыне. Она уже пришла в себя, только глаза по-прежнему были на мокром месте. Теперь она сокрушалась о своем испорченном теле (так она выразилась) и о том, что ей больше никогда не дадут рекламировать открытые платья, купальники и нижнее белье. И на что она будет жить?

– Спонсор деньжат подкинет, – заметила я.

– Кому я нужна с таким телом?! – завыла Зойка еще громче.

– Работать пойдете, – встрял Ванька. – Как все нормальные люди.

– Заткнись! – окрысилась на него Зойка. – Тебя вообще никто не спрашивает! Что бы ты понимал! Щенок! Ты еще…

– Еще одно подобное высказывание в адрес моего сына, как, впрочем, и в мой, и я не посмотрю, что ты раненая. Так врежу, что пуля покажется укусом комара. Усекла?

И я так посмотрела на Зойку, что она резко отодвинулась в сторону, правда, особо двигаться было некуда, и она лишь забилась в угол заднего сиденья микроавтобуса. Ванька скорчил ей рожу. Парни в нашей перепалке не участвовали, только внимательно прислушивались, переводя взгляды с Зойки на меня и на Ваньку.

Большая часть молодцев разместилась в этом же микроавтобусе, а остальные (в количестве трех, включая майора Воронцова) сели в машину до боли знакомой модели, в багажник которой бросили нашу мокрую одежду.

– Никак «Жигули»? – не веря своим глазам, спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Ага, – ответили мне. – В свое время наша компартия помогала местной. До сих пор бегают.

– М-да, – только и произнесла я.

Наконец мы тронулись с места. Зойка молчала, тупо глядя в окно, но по крайней мере не ревела. Мы с Ванькой во все глаза обозревали окрестности – нельзя было исключать, что и от этой компании придется делать ноги. Теперь я хоть знала, что у меня есть французский друг, который за определенную сумму готов взять на борт своего пиратского корабля кого угодно и, пожалуй, везти тоже куда угодно. Откровенно говоря, было бы любопытно взглянуть, как это «пиратское» судно причаливает в нашем Питерском порту. Ну или, еще лучше, встает у причала напротив Зимнего дворца, откуда «Ракеты» бегают в Петродворец. Анри мог бы у нас неплохо подзаработать. Надо будет подкинуть ему идейку – ко всеобщей выгоде.

Район, по которому мы ехали, выгодно отличался от той части острова, где мне уже довелось побывать. Неизменной оставалась лишь вездесущая реклама кока-колы. Мы проезжали мимо шикарных современных отелей, между которыми располагались всевозможные магазины и лавочки, все – достойного вида. Предполагаю, что и цены в этой части острова значительно превышали те, что запрашивались вокруг гавани. Здесь было чисто, никаких кур, переходящих дорогу, чешущихся облезлых собак или коз. Парни тихими голосами обсуждали между собой деятельность каких-то партизан, но я, как ни прислушивалась, не смогла понять, о каких партизанах идет речь – местных или еще каких-нибудь, с которыми по роду своей деятельности ребятам приходилось сталкиваться.