Пенни была огорчена, когда Санто снова замкнулся в себе сразу после возвращения. Не повидав отца, он вышел в сад и долго стоял, глядя вдаль. Пропасть между ними была так широка, что через нее нельзя было перекинуть мост. Каждый раз, как Пенни начинала думать об этом, в горле появлялся комок.

Ужин прошел все в той же напряженной обстановке. Пенни делала все возможное, чтобы нарушить молчание, но в итоге сдалась, ни от кого не получив поддержки. После ужина Санто заперся у себя, и она не посмела лезть к нему. После всего того чудесного времени, которое они провели вместе, было трудно поверить, что он позволит вражде между ним и отцом разрушить их отношения. Неужели он не мог попытаться все уладить? Неужели не понимал, как больно это отражается на ней? И как это отразится на Хлое, если он и завтра будет вести себя так же? Или он собирается уехать? У нее не было ни малейшего представления, что он собирается делать. Все, что она знала, — она еще никогда не оказывалась в такой трудной ситуации.

Однако на следующее утро оказалось, что происходящее между Санто и его отцом — ничто по сравнению с тем, что случилось с ней.

Задержка! У нее никогда не бывало задержек, ее цикл был точен, как часы! Когда ужасная правда достигла мозга, Пенни затошнило. В безжалостном свете утра она в ужасе смотрела на свое отражение: темные круги под глазами, мертвенно-бледные, бескровные щеки, глаза широко распахнуты и полны боли — воплощение неподдельного ужаса. Ей казалось, что она больше никогда не сможет снова посмотреть на себя.

Повспоминав, она обнаружила, что Санто всего единожды не предохранялся: тогда они были слишком поглощены друг другом, чтобы думать о чем-то другом. Они думали только о том, чтобы удовлетворить друг друга, только друг о друге, только о счастье давать и получать, о мощном наслаждении, струящемся по каждой вене, по всему телу, сводящем с ума и оставляющем обессиленно лежать на кровати, не подозревая, что в эти несколько секунд зародилась новая жизнь.

Крошечная оплошность, разрушившая ее жизнь. С тех пор она даже ни разу не подумала об этом, пока не открыла свой дневник и не поняла, какое сегодня число. Она села на край ванны и уронила голову на руки. Она должна сказать Санто, он должен знать. Она не может обойтись с ним, как его жена, но думать о том, что бедный ребенок родится в семье, где его отец и дед враждуют, а дядя живет на подачки деда, где нет любви, было больно.

Она с трудом заставила себя принять душ, одеться и смириться с тем, что ей придется встретиться с Санто и первое время притворяться, что все хорошо. Они должны будут уединиться, чтобы она смогла сказать ему: она не могла позволить, чтобы их кто-то прервал, потому что знала, что будут слезы и взаимные обвинения, она и сейчас едва не плакала, не в силах поверить, что была такой дурой.

С другой стороны, если сразу не настраиваться так пессимистично, она могла и не быть беременной. Да, у нее никогда не было задержек, но не было и таких сильных переживаний. Это путешествие исполнило ее мечту, а то, что восхитительный мужчина обращался с ней как с принцессой, довершило картину… Хотя кого она пытается обмануть? Уже несколько дней ее тошнило по утрам; она списала это на смену питания, но у ее сестры беременность начиналась именно так, и было глупо отрицать, что Пенни действительно беременна.

Она нашла Санто и Хлою на веранде, завтракающих. На Хлое все еще была пижама, и ее личико было перемазано вареньем. Она счастливо подпрыгивала, и Пенни обрадовалась этому, хотя все еще переживала, как Санто примет весть о том, что станет отцом во второй раз. Она не верила в то, что он готов к этому: один ребенок уже ворвался в его жизнь, путая планы; примет ли он еще одного?

— Вот и ты, наконец, — сказал он, мельком взглянув на нее. — Хлоя в твоем распоряжении — мне надо уйти.

И прежде чем она успела спросить, когда он вернется, Санто ушел. Пенни так боялась встречи с ним, боялась, что он начнет спрашивать про ее бледность и тусклые глаза, готовая списать все на вчерашнюю сильную усталость, что у нее опустились руки, когда он даже толком не посмотрел на нее и не заметил ее мучений.

Меньше всего сейчас ей хотелось есть, но она заставила себя выпить стакан сока и съесть булочку, пока домработница не убрала со стола. Все утро она посвятила Хлое: они плавали, гуляли, исследовали окрестности. Девочка была разочарована отъездом отца и все время спрашивала, когда он вернется. Они пообедали с Антонио, и, когда тот сказал, что удаляется на сиесту, Пенни уложила и Хлою. Утренние занятия утомили ее, да и Пенни тоже. Она села на веранде в тени; ветер шелестел листвой, и хотя температура была высокая, здесь было хорошо. Она попыталась почитать журнал, но буквы расплывались. Трудно сосредоточиться, когда в голове столько мыслей.

Наконец появился Санто, и она неуверенно улыбнулась.

— Где ты был? — спросила она. — Хлоя скучала по тебе.

Он холодно посмотрел на нее, хмурясь. Она редко видела его таким суровым: даже губы выражали его мрачное настроение. Это не придало ей смелости.

— Надо было кое-что уладить, — немного резко ответил он. — Где она?

— Спит, и твой отец тоже.

— Хорошо. Нам нужно поговорить.

— Да, — быстро сказала она, — мне тоже надо кое-что тебе сказать.

Нужно было говорить быстрее, пока она не растеряла всю свою решимость. Плохо, что Санто в таком настроении, но что поделать? Она не хотела и не могла ждать, не могла дольше держать это в тайне. Однако Санто был другого мнения.

— Что бы это ни было, оно подождет, — нетерпеливо заявил он, падая в кресло напротив нее.

Пенни предпочла бы, чтобы он сидел рядом с ней и не видел ее лица так хорошо: скрывать эмоции было мучительно.

— Санто, я…

— Это касается Хлои? — перебил он.

Пенни нахмурилась:

— Нет.

— Отца?

— Нет.

— Тогда я не желаю слышать о твоих проблемах, у меня своих достаточно. Черт, Пенни, ты забываешься!

Пенни почувствовала себя так, словно он дал ей пощечину, словно она была насекомым, раздавленным тяжелым ботинком. Она встала и убежала к себе. Только что Санто ясно дал понять, что их отношения кончены, и ей еще никогда не было так больно. Она должна была спокойно спросить, что, черт возьми, он имеет в виду, вместо того чтобы убегать, как испуганная девочка. Наверно, это взыграли гормоны, иначе она так и сделала бы, достойно встретила бы любой ответ. Неужели Санто забыл время, проведенное с ней? Забыл, как она была нужна ему, как он не мог насытиться ею? Что же случилось, что все так изменилось? Может быть, это было связано с его отцом. Никаких признаков примирения не было, так, может быть, Санто ушел, потому что не мог больше выносить этот дом? Даже если так, почему он выместил злобу на ней? Чем она провинилась? И как она могла сказать ему, что носит его ребенка, когда он в таком настроении? Пенни знала, что такая деликатная тема могла обсуждаться, только когда они чувствовали себя комфортно в присутствии друг друга. Возможно, стоит отложить разговор до завтра, а может быть, проникнуть ночью в его постель, использовать свое тело, чтобы поднять ему настроение. Она точно знала, как управлять его телом, и это было бы самое подходящее время открыть ему душу.