– Ее убили, – честно ответил Гуров. – Она в Москве в борделе работала, пару недель назад оттуда ушла, а потом ее тело нашли в Лосином парке.

– Доигралась все-таки. – В голосе Мурзика неожиданно зазвучала печаль. – Жаль, красивая девка была. Только беспутная. Думал, сумею ее приручить, да какое там. Дикая кошка в доме не приживется, сколько ты ее сметаной не задабривай. Все сожрет и снова в лес свалит.

– Я надеялся, что вы мне про ее прошлое расскажете, – признался Лев. – Где родилась, есть ли родственники. Все, что знаете.

– Ни хрена я про нее не знаю, – ответил Мурзик. – К нам в Мамыри она с дальнобойщиками прикатила. Уж не знаю, работала так или чисто до Москвы добраться хотела. Только у нас осела надолго. Болела она тогда, простудилась по зиме. То ли воспаление легких, то ли что посерьезнее. Я ее пожалел, приютил. Девка она умная оказалась, на жизнь не жаловалась, за домом следила. Ну я и влюбился, как последний болван. Мне все говорили: Мурзик, бросай свою шалаву, добра от нее не дождешься. А у меня точно переклинило что-то в башке. Люблю, говорю, и все тут. Жениться собирался, правда-правда. И она вроде как не против была. Планы строила, как заживем вдвоем, как деньжат подкопим и в столицу переберемся. Только я в столицу не собирался. Что мне там делать? У меня здесь бизнес, дом, друзья. А там что? Грязь и люди злющие. – Мурзик замолчал. Ладони в замок сцепил, в воспоминаниях утонул.

– Сколько она у вас прожила? – спросил Гуров, чтобы продолжить разговор.

– Месяцев шесть, может, чуть больше. Зиму всю, часть весны. Ушла уже по лету, – встрепенулся Мурзик. – Да и хорошо, что ушла. Кто знает, как бы жизнь моя сложилась, останься Регина в Мамырях? Деньги вот прихватила, это обидно. Я на свадьбу откладывал. Хотел на медовый месяц ее на дорогой курорт отвезти. Или тур по Европе выкупить. Вот и выкупил.

– А ведь она подругам рассказывала, что вы ее в любое время примете. Так и сказала: приеду, будет он меня на руках носить, – процитировал Лев слова Анжелики.

– Может, так все и случилось бы, – задумчиво ответил Мурзик. – Может, если бы она сюда заявилась, я вместо метлы снова кольцо ей предложил. Говорите, убили ее?

– Убили.

– Кто?

– Это я и пытаюсь выяснить.

– Думали, это я? – догадался Мурзик. – Ошибочка, брат. Я людей люблю, убивать не умею. Таракана разве что.

– Про родню Регинину что-то знаете? Откуда она родом?

– Не знаю. Не любила она прошлое вспоминать. Я, конечно, расспрашивал, но она одно твердила: сирота я, нет у меня дома, нет родителей и не было никогда. Я решил, что она с детства по людям скитается, оттого и скрытная такая. Думаете, есть у нее родня?

– Не знаю. Пока все, кто с ней знаком был, одно и то же на этот вопрос отвечают. Никому Регина про родственников ни словом не обмолвилась. Может, и правда нет у нее ни родни, ни дома. – Гуров поднялся. – Простите, что отнял у вас время. И за плохие вести тоже. Поеду, пока совсем не стемнело.

Мурзик поднялся следом за Гуровым, проводил его до машины, пожал протянутую руку и вернулся во двор, а Лев поехал обратно в Москву.

Пока Гуров разбирался с Мурзиком, полковник Крячко работал ногами. Район Щукино вел свою историю чуть ли не с пятнадцатого века, существуя тогда еще как деревенька с одноименным названием. Современный район Щукино давным-давно стал частью Москвы, но высотными строениями оброс постольку-поскольку. Ориентируясь на показания девицы из борделя, Стас изучил карту района и определил местность, на которой придется работать. На его счастье, кроме военного госпиталя на той стороне парка, о которой говорила Регина, жилых домов насчитывалось немного, и всего два из них тянули на высотку, насчитывая двадцать четыре этажа.

Перспектива Крячко вдохновила. Взявшись за это задание, он рассчитывал потратить на поиски нужного дома несколько дней. Доехав до госпиталя, Стас воспользовался автостоянкой для посетителей, решив, что ни к чему соваться к высоткам на автомобиле. До первой высотки добрался пешком. Пообщался с мамашами на детской площадке, выяснил, в какие квартиры пускают квартирантов, предъявил фото девушки, взятое Гуровым в заведении Магера. Мамаши девушку не признали, но честно сказали, что квартирантами, а тем более квартирантками, особо не интересуются.

Крячко поблагодарил мамаш, поискал глазами вездесущих бабушек и, за неимением таковых, зашел в подъезд. Обход решил начать с верхнего этажа. Сказала же Регина, что из квартиры вид на парк открывается, а с первого этажа – разве это вид? Лифт работал исправно и бесшумно доставил его на последний этаж. На этаже располагалось по четыре квартиры. Чтобы не запутаться, он начал двигаться по часовой стрелке. Позвонил в первую квартиру, подождал минуты две, но ему так никто и не открыл.

Во второй квартире повезло больше. Ему открыла заспанная девица. Держа дверь на цепочке, оглядела Крячко с головы до ног и недовольно проворчала:

– Опять омолаживающий крем предлагать будете? И как вам не надоест таскаться!

– Крема у меня нет, – заявил Крячко. – А от вас мне нужна информация. Эту девушку видели? – показал он фотографию Регины.

Заспанная девица внимательно изучила снимок и отрицательно покачала головой.

– Соседей своих знаете? – поинтересовался Крячко.

– В той, что за спиной, никто не живет, – отчиталась девушка. – Справа от меня семья с двумя детьми проживает. Дети – изверги, в шесть утра вскакивают и орать начинают как резаные. А слева старичок живет, но сейчас он у сына. Еще вопросы?

Больше вопросов у Крячко не было. Девица захлопнула дверь, а Стас спустился этажом ниже. Процедура повторилась и на следующем этаже, и еще этажом ниже. Крячко дошел до одиннадцатого этажа, когда произошел инцидент. Нажав очередной звонок, он уже готовился предъявить фото, но странный звук за дверью заставил его насторожиться. Крячко мог поклясться, что слышал, как кто-то за дверью передернул затвор. Характерный звук, его ни с чем не спутаешь. Что это? Квартиросъемщик воевать готовится?

– Полиция! – на всякий случай громко произнес Стас. – Есть кто дома?

За дверью стояла тишина, но он был уверен, что за ним наблюдают в «глазок». «Вот ведь незадача. Еще пристрелит, идиот, – молнией пронеслось в голове. – Может, показалось?» Но нет, снова