Посты выставлены, обе боевые машины укрыты, бойцам тоже отдан приказ по возможности не маячить и не высовываться. Вчера и сегодня утром противник постоянно вел воздушную разведку беспилотными летательными аппаратами. Сейчас их не видать, но мало ли что? Вдруг все вернется на круги своя и какой-нибудь соглядатай пролетит над деревней? Лучше перестраховаться.

– А что гласил последний приказ? – уточнил капитан. Вдруг он что-то недопонял и пропустил?

– Так прибыть сюда, на сборный пункт бригады. Совместно занять оборону до дальнейших распоряжений. Это еще перед отходом было.

– Насчет обороны немного странно. На кой черт противнику несколько пустых изб? Заночевать? Или поселиться здесь и окрестную землицу обрабатывать? Стратегического значения никакого, даже тактического не просматривается. Судя по карте, местечко на отшибе. Одно слово: глухомань. Может, прятаться здесь и хорошо, больше же никаких выгод не вижу. Да и что тут делать бригаде, пусть и весьма потрепанной? Фланги не обеспечены, скученность была бы страшная. Нанести отсюда какой-нибудь фланговый удар – чем, если техники у нас от начала практически не было, а подготовка… Разве что переформировать в темпе вдали от обжитых мест… – Капитан задумчиво повертел в руках сигарету и лишь потом, словно вспомнив, прикурил. – Есть, вообще-то, еще вариант. Для нас весьма невыгодный.

– Какой?

– Кто-то в штабе боялся не то «крота», не то радиоперехвата. И место это изначально ложное. А приказ о подлинной точке должны были передать позднее. По радио ли, вообще по старинке с посыльным… Иначе бы сюда кто-нибудь обязательно дошел. Тут ведь никаких следов… Даже все разрушения – дело рук времени. И надо нам в этом случае побыстрее отсюда отойти. Хотя бы просто в сторонку. Подумать в глубине лесов: куда двигать дальше? Где батальон, бригада? Наши вообще? Ладно, ротный, командуй. Здесь ничего хорошего не светит. Чем быстрее уберемся, тем лучше.

– Но приказ… Вдруг подойдет кто-то еще? – Громов колебался. Как каждый офицер, получивший конкретные указания. Пусть даже предполагалась их отмена. Но ведь не было же! Не получено!

– В сторонке подождем. Заодно и подумаем. Если за час никто не объявится, придется куда-то двигать. Наступит ночь, вообще застрянем. Давай, Дима, шевелись. Можешь валить потом все на меня. Рота! Подъем!

Они вышли буквально в последний момент. Покинутая деревня позади вдруг вспучилась от разрывов тяжелых снарядов. Избы, деревья, всякие постройки взлетали к небесам, сразу падали на перепаханную почву, и осталось благодарить судьбу за то, что зловещую картину можно наблюдать со стороны, а не с ее эпицентра. Доставалось заброшенным огородам, даже полям и опушке ближайшего леса – неизбежный разброс, только сама цель сомнения не вызывала. Гремело так, что даже на нынешнем расстоянии люди старались пригнуться. Оставалось благодарить судьбу и командование за отмену распоряжения. Иначе…

– Влипли мы, Макс, – Сергей сидел обессиленный. Пусть почти все время они перемещались на броне, однако был же перед этим бой, да и сама ситуация лишала остатков энергии.

Канонада порою вспыхивала с самых разных сторон. Частенько ухо ловило отдаленные перестрелки, обычно быстро умолкавшие. А день все тянулся и тянулся, став каким-то бесконечным, и до вечера было еще далеко. Звуки, казалось, сулили неизбежную беду. И никого из своих в округе, хотя небольшая колонна проделала не малый путь. Все исключительно лесами и перелесками, старательно обходя магистрали и любые населенные пункты. И нигде никого за все часа полтора, которые ополченцы провели в движении. Ну, не полтора, так все равно час с хвостиком. Лишь один раз на грунтовке посреди поля попались четыре разбитых армейских автомобиля и сожженный БТР. Судя по виду, простояли они уже минимум пару дней. Ни убитых, ни оружия вокруг. Кто бы ни обстрелял колонну, она явно была уничтожена не полностью, и уцелевшие забрали, что могли. Как маловероятный вариант – позднее здесь побывали неизвестные доброхоты, похоронившие убитых, а имущество их взявшие для доставки на ближайший склад.

– Ничего. Командиры у нас опытные, не лузеры какие-то, выведут, – отозвался Максим.

О дезертирстве не говорил даже Серанцев. Уж больно жутко казалось остаться одному посреди бесконечных лесов. Каким бы ты ни был индивидуалистом, однако наступает момент, когда хочется находиться с людьми, ища в них поддержку и опору. Особенно это касается тех, с кем поневоле сблизился, а если еще перенес какие-то трудности…

Да хоть и не сблизился. Все равно с ними намного безопаснее. В одиночку бродить по лесам вообще страшно. И непонятно, в какой стороне какой-нибудь большой город? На магистрали же, если суметь дойти до нее, вообще полный писец. Наверняка там идут бои, и как попадешь где-нибудь между…

Угораздило вляпаться, теперь поневоле надо выжидать удобного момента. И рвать когти не в просто большой город, а непременно в Москву. В ней затеряться легче посреди многочисленных знакомых. Взять Динку и махнуть с нею на ее же дачу. А что? Уж в дачном поселке искать точно не будут. Волосы не обрили, в горячке и сумятице было не до того, переодеться – никто и не скажет, что буквально на днях был солдатом.

По большому счету, искать непосредственно Серанцева вообще не должны. Куча народу погибла, где уж их знать пофамильно? Опять-таки призывали не конкретных людей по спискам, а просто хватали всех, кто подвернулся под руку. Нашествие угрожало этому городу, вот и власти проявили инициативу. В столице наверняка поспокойнее. Или всякие эксцессы по крайней мере не носят фатального масштаба.

Только добраться туда как?

Никакого покоя в Москве тоже не было. Мобилизация в столице не носила столь массовый характер. Вполне возможно, лишь потому, что на такую ораву призывников элементарно не хватило бы оружия и обмундирования. Не советские же времена, когда едва не у каждого мужчины в военный билет было вклеено, куда ему надлежит явиться в течение двух часов, а в качестве запасного варианта – в течение суток, а уж припасено было всякого и разного на несколько лет самой большой войны – от нового и до откровенного старья. Но когда это было?

Новые веяния покончили со старой практикой. Многое осталось в иных государствах, некогда бывших частью целого, многое утилизировалось, многое разворовывалось, многое пришло в окончательную негодность, а на его место фактически ничего так и не поступило. Теперь даже речи не шло об огромной армии. Так ведь и войны, если подходить с официальной точки зрения, не было. Довольно ограниченный контингент чужой державы вместо транзита по территории двинулся восстанавливать демократию, а что об этом никто не просил, кроме откровенных отщепенцев, – разве такие вещи нуждаются в просьбах? Да и кого при демократии интересует мнение простого народа? Все должно быть единообразно и предельно толерантно.

В иных обстоятельствах все могло пойти по уже много раз апробированному сценарию. Точечные удары по стратегическим объектам, массированная атака СМИ, пятая колонна и в верхних эшелонах власти, и в одураченных низах. Только авиация большей частью оказалась задействована на юге, и контингент лишился своего главного преимущества. После уничтожения ряда спутников и массированных хакерских атак с самых разных сторон Интернет едва дышал, не позволяя доводить до нужных групп правдивую информацию, а сами группы вдруг испугались, затаились в ожидании лучших времен. Вдобавок неожиданно стал рушиться новый миропорядок. Причем не здесь, здесь было бы половиной беды, нет, в странах, которые являлись его оплотом. Теракт в Кельне с применением ядерного заряда был страшен по количеству жертв, однако не менее страшным оказался последовавший за ним хаос. По сути, в цивилизованных землях началось то, что в предыдущие годы происходило на арабском Востоке, – гражданская война, благо повсюду хватало приверженцев ислама, не всегда хорошо организованных, зато исполненных отваги и энергии. Того, чего давно не хватало европейцам.